«После «Шеффилда» сделалось очевидным, что любая попытка достигнуть превосходства в воздухе будет сопряжена с опасностью лишиться авианосцев», — говорил один из старших капитанов оперативного соединения. — Это стало поворотным пунктом в том смысле, что убедило Сэнди Вудварда в необходимости соблюдать дистанцию». Позднее Вудвард и сам признавался, что на протяжении трех суток после потери эсминца пребывал в состоянии глубокой подавленности. Всякий раз, когда он не находился на командном пункте на борту «Гермеса» или не беседовал по шифрованной телефонной связи с адмиралом Халлифаксом, начальником штаба в Нортвуде, командир часами лежал на койке и прокручивал в мозгу возможные тактические варианты. Вудвард говорил, что за более чем три месяца, проведенных на море, прочитал всего три книги. В отличие от своих подчиненных он не находил для себя возможным пойти и расслабиться на часик-другой вечером, сидя перед телеэкраном и смотря видео. Осознание собственного долга как «человека, нанятого выполнить работу», крепко вцепилось в его естество, пока адмирал вновь и вновь размышлял, как лучше справиться с заданием — изыскать способ решить хитрую головоломку, как покончить с угрозой с воздуха, но не дать ей покончить с ним. Совещаясь с командирами кораблей по радиосвязи в отношении следующих шагов, адмирал послал сигнал всем своим подчиненным: «Мы еще будем терять корабли и людей. Но мы победим».
6 мая два находившихся в патрульном полете «Си Харриера» неожиданно исчезли с экрана РЛС. На судах сочли, что машины столкнулись и рухнули в море
[236]. Ударная группа недосчитывалась теперь 15 процентов сил прикрытия с воздуха, а военно-морской штаб пришел в ярость, узнав о том, что находившиеся при флоте корреспонденты успели сообщить об этом миру… с санкции Министерства обороны. 7 мая Британия распространила полную запретную зону — уничтожению подлежал любой вражеский боевой корабль, застигнутый в море на дистанции свыше 12 миль (около 22 км) от аргентинского берега. Теперь британцы располагали всем морским пространством, необходимым им для ведения боевых действий. Атомные подводные лодки «Спартан» и «Сплендид» патрулировали на возможно близкой дистанции от побережья — «искали клиентов». Однако после потопления крейсера «Хенераль Бельграно» в перископах британских субмарин ни разу не появился ни один неприятельский боевой корабль. АПЛ занимались новым и крайне важным делом: устроившись вблизи аргентинских авиабаз, они использовали электронное снаряжение, эхолокаторы и приборы визуального наблюдения для оповещении о взлетах самолетов, отправлявшихся в направлении Фолклендских островов.
***
Основной кулак оперативного соединения следовал по своей ежедневной, проложенной с севера на юг и с юга на север «беговой дорожке» на почтительном удалении от островов к востоку. Ночью корабли приближались для обстрела вражеских позиций на побережье. Всегда, когда позволяла погода, «Си Харриеры» прочесывали огнем аэродромы и позиции РЛС. Но теперь они отказались от атак на малых высотах — слишком непозволительным был риск потерь. Вместо того летчики «метали бомбы» — освобождались от полезной нагрузки на подлете к цели, а потом поворачивали назад на максимальном расстоянии от очагов вражеской обороны. От них не ждали способности сделать непригодными для использования противником взлетно-посадочных полос, к тому же на малых высотах многие бомбы проявляли строптивость и не взрывались, как, впрочем, позднее и аргентинские. Часто вылеты вообще предпринимались с целью подразнить неприятеля и соблазнить его на ответные действия. «Си Харриеры» висели над Порт-Стэнли на высоте 20 000 футов (6000 м), выше рабочего потолка вражеских зенитных ракет «Роланд». Один пилот даже наблюдал, как ракета с хвостом пламени летела в его направлении, но затем словно захлебнулась и стала падать примерно с 18 000 футов (5400 м). Адмиралу не приходилось особенно беспокоиться об опасности перегрузить работой экипажи самолетов и команды авианосцев. Зачастую вылеты отменялись, и летчики просто по очереди часами сидели в своих кабинах на полетной палубе, готовые в любой момент отправиться в полет, если обложная облачность неожиданно немного рассеется. Проходили дни, а противник не появлялся.
9 мая Вудвард прибег к новой тактике. Помимо «Си Харриеров», оружием дальнего радиуса действия выступали также два оставшихся эсминца УРО типа 42 («Ковентри» и «Глазго») с их ракетами «Си Дарт» с дальностью огня до 40 миль (74 км)
[237]. Как ожидалось, действуя в паре с фрегатом УРО типа 22 («Бриллиант» или «Бродсуорд»), вооруженным «Си Вулф» для «латания дыры», вызванной «слепотой» «Си Дарт» к целям на малых высотах
[238], один эскадренный миноносец типа 42 сможет нанести в пределах дальности оружия чувствительный урон воздушному движению у неприятеля
[239].
Соответственно «Ковентри» и «Бродсуорд» приблизились на 12 миль (22 км) к Порт-Стэнли. Фрегат оснащался более эффективной доплеровской РЛС 997/98, в меньшей степени, чем прочие такого рода системы у британцев подверженной «засветке» и способной выявлять цели вблизи от суши. Ранним утром на британских кораблях засекли идущий курсом на Стэнли военно-транспортный самолет «Геркулес» — один из ночных челноков, с помощью которых разочарованный военно-морской штаб пытался ослабить удавку блокады. Транспортник сопровождала пара «Скайхоков». «Ковентри» выпустил «Си Дарты» с почти предельной дальности 38 миль (70 км). Ракеты в «Геркулес» не попали, но одна взорвалась внизу под «Скайхоками». Поначалу британцы решили, что попросту промазали. Затем увидели, как «Скайхоки» пропали с экрана радиолокатора. Пилоты почти наверняка катапультировались
[240]. Вскоре после того «Ковентри» вновь отправил в полет «Си Дарт» по засеченной РЛС цели в 13 милях (24 км) от судна. Оранжевое облако вспыхнуло на месте только что взорвавшегося вертолета «Пума»
[241]. Впервые в ракетную эру Королевские ВМС били залпами не по учебным мишеням.
