Восхищаться, отметила она про себя, но не любить.
Они вместе спустились по огромной лестнице в зал, где их приветствовали хозяева, пояснившие, что сегодня они будут обедать одни в их личной столовой, поскольку никто не знал точно, когда они приедут.
Но они уже разослали приглашения, и завтра ожидался наплыв гостей.
«Личная столовая» оказалась просторным залом, посередине которого стоял стол, накрытый на пятерых: лорда и леди Литтон, лорда и леди Маунтвуд и лорда Энтони. Многочисленные столики вдоль стен ломились от яств.
Такой восхитительной трапезы Венеция и представить не могла. Сверкающий белизной фарфор был украшен королевским гербом, такие же гербы были на массивных хрустальных бокалах и на каждом предмете столового золота.
Бесшумно скользили слуги, разносившие кушанья и лучшие вина.
Приятно было видеть подобное обхождение, но Венеция чувствовала, что на нее устремлены испытующие взгляды людей, которые хотели знать, достойна ли она своего положения.
Потом она поняла, что граф находится под точно таким же наблюдением. Лорд Литтон увлек его серьезным разговором о положении на северо-западной границе и о Гандамакском договоре, который вице-король в этом году заключил с эмиром Афганистана.
Прислушавшись, Венеция узнала, что в обмен на ежегодную субсидию в шестьсот тысяч рупий эмир гарантировал безопасность британским подданным, занимающимся в Афганистане ремеслами и коммерцией, особенно торговлей.
– Эмир выполнит свою часть договора? – осведомился граф.
– О, он славный парень и сделает все, что в его силах, – ответил вице-король. – Но это не означает, что русские на афганской границе оставят его в покое. Они попытаются заставить его нарушить договор или сделают так, чтобы все выглядело, будто он нарушил договор, с целью спровоцировать нас на ответные действия.
– В таком случае, – сказал граф, – мне кажется, нам стоит…
Разговор ушел в военные дебри, наполнился малопонятными терминами. К большому удовольствию Венеции, ее муж показал себя весьма подкованным в этой теме. Кажется, он держал в голове карту всего обсуждаемого района плюс прекрасно знал расположение всех воинских отрядов и чем каждый из них занимается.
Ей показалось, что лорд Энтони, неотразимый в изысканном вечернем костюме, ничего не поймет из этого разговора, однако он был весьма сведущ в делах торговцев, которые постоянно пересекали индийско-афганскую границу в обоих направлениях и часто оказывались замаскированными английскими военными.
– Это необычайно захватывающее занятие, – заметил он. – Всегда хотел попробовать себя на этом поприще.
После этих слов на миг наступило изумленное молчание. Все попытались представить этого хрупкого, деликатного молодого человека в туземном одеянии – не получилось.
– Я просто представил себе это, – как будто оправдываясь, произнес он, когда грянул дружный хохот.
– Лучше пусть это останется только в мыслях, старина, – посоветовал ему граф, давясь смехом. – Не нужно портить мечты попытками их воплощения.
Энтони сердито надулся, и после этого разговор перешел на другие темы, ближе к дому.
– Интересно, вы уже успели составить впечатление о Радж Бхаване? – спросила леди Литтон графа.
– Великолепное здание, – не задумываясь, ответил он. – Такую красоту разве что в королевском дворце увидишь.
На мгновение снова воцарилось молчание. Венеция заметила, как он напрягся, пытаясь придумать, что сказать, но потом лицо его разгладилось.
– Однако при этом, – добавил он, – здесь чувствуется уют, напоминающий мне лучшие английские загородные дома.
– Что же вас заставило так думать? – с улыбкой спросила леди Литтон.
– Насколько я знаю, сударыня, Радж Бхаван построен по образцу Кедлстон-холла, родового гнезда Керзонов, где я имел удовольствие однажды обедать.
– Я рад, что вы так хорошо осведомлены, – довольно промолвил лорд Литтон. – Знаете ли вы имя архитектора?
Граф сделал глубокий вдох, как человек, собирающийся прыгнуть с высокой скалы в океан.
– Если мне не изменяет память, капитан Чарльз Виатт, бенгальский инженер.
Вице-король и его супруга одобрительно закивали головами.
– Не часто наши гости так хорошо знают Индию, – сказал лорд Литтон. – Я догадывался, что вы прекрасно разбираетесь в приграничной жизни, но ваша осведомленность в истории этого здания для меня стала приятной неожиданностью.
Взгляды графа и Венеции на миг встретились, и он поднял бокал приветственным жестом.
Однако очень скоро ему предстояло узнать, что у нее припасен для него еще один сюрприз.
– А вы, сударыня? – Вице-король повернулся к ней. – Вам эта страна так же хорошо знакома, как лорду Маунтвуду?
– Боюсь, что нет, – скромно ответила она. – Я не так хорошо образованна, как муж. – На щеках графа проступила краска смущения. – В основном я читаю поэзию, – продолжила Венеция. – Особенно мне нравится Оуэн Мередит. Его «Люсиль» я давно считаю своей любимой поэмой.
Неожиданно сделалось очень тихо. Взгляды Венеции и лорда Литтона встретились, и она увидела в его глазах немой вопрос, на который ответила, продекламировав первые строки длинной поэмы, несколько лет назад вызвавшей бурю в литературных кругах.
– Вы знали! – с особенным выражением произнес вице-король.
– Должна признаться, что знала, – не стала спорить она. – Но я действительно давняя поклонница мистера Мередита.
Вице-король вдруг громогласно захохотал.
– Неплохо, сударыня, – сказал он. – Вот уж не ожидал!
Граф какое-то время недоуменно посмотрел на них, пока не начал соображать, что к чему.
– Милорд, – произнесла Венеция, – позвольте вас познакомить с мистером Оуэном Мередитом.
Вице-король театрально поклонился, а леди Литтон рассмеялась.
– Вот теперь вы ему угодили, – шепнула она Венеции. – Эдвард больше всего любит, когда гостям нравятся его стихи.
– Поздравляю вас, Маунтвуд! – воскликнул вице-король. – Вашей жене место в дипломатическом корпусе. Вы сделали прекрасный выбор.
– Я это знаю, – сказал граф, с улыбкой глядя на Венецию.
С общего согласия все разошлись по своим комнатам пораньше, чтобы выспаться перед завтрашним долгим днем.
Горничная ушла. Венеция лежала в темноте и с замиранием сердца ждала звук, который ей так хотелось услышать, – щелчок дверной щеколды. Наконец дверь тихонько открылась и тут же закрылась. Она почувствовала, как в ее кровать скользнул Айвен, и в следующий миг она оказалась в его объятиях.
Позже, когда они, обессиленные, молча лежали рядом, он произнес с усмешкой:
– Если вам хотелось меня удивить, сегодня вы преуспели. Кто мог подумать, что он поэт?
