– Добрый день, полиция, – показав удостоверение, поздоровался Жека. – Вы Карасева знали?
Данила не дошел до угла дома, сбавил шаг, а потом совсем остановился, обернувшись на Жеку, который уже начал опрашивать жильцов дома. Зло сплюнув, Данила осмотрелся и направился к одинокому мужику на лавке среди кустов. Типичный алкаш, но работать надо со всеми.
– Полиция, – мрачно известил Королев.
– Я не виноват, – тут же заверил его алкаш и прижал руку к груди.
– В чем? – не понял Данила.
– Во всем. Оболгали завистники.
– Карасева знал? Вон из того подъезда.
– Поверхностно, – поглядев в сторону подъезда, сообщил алкаш. – Он же непьющий. В моих количествах.
– Вчера вены себе вскрыл, – добавил Данила.
– Надо помянуть, – сразу поник мужичок.
– Не знаешь почему? – хмуро спросил Данила.
– Утомился, видать, от всего. Непьющему тяжко жить.
– Подозрительного ничего не видел? Или никого?
– Как же, видел, – важно заявил мужик.
– Кого? – сразу насторожился и сменил тон Королев.
– Вот на этом месте, где я сижу, один ошивался. Я ему говорю – я тут десять лет каждый день сижу, а ты и вечер не сидишь. А он на меня посмотрел, погрозил, я и отошел сразу. Суровый он.
– Как выглядел?
– Худой. Лысый, – задумчиво стал перечислять алкаш. – Старый. Плохо выглядел, но не пьет, нет. Я своих узнаю.
– И при чем тут Карасев?
– А он потом в тот подъезд пошел. Вечером. Я все ждал, пока он отсюда уйдет. Не пьется мне в другом месте. Биополе тут хорошее.
Вика с Соколовским вернулись в квартиру убитого. Смоленцев с лупой и кисточкой обходит квартиру, пылит черным порошком на поверхности, ищет отпечатки пальцев.
– Что у вас, Иван Петрович? – спросила Родионова.
– Неутешительно, Виктория Сергеевна. Или наоборот, утешительно. Пока все выглядит как обычное самоубийство. Конечно, еще результаты вскрытия, но…
Дверь распахнулась, и в квартиру вошли Аверьянов и Королев. Оба демонстративно осмотрели Соколовского с ног до головы.
– Вы закончили? – спросила их Родионова.
– Да. Глухо. Ни с кем покойный не общался. Никто ничего не видел, – ответил Жека.
– Даня!
– Что? – поднял глаза Королев.
– У тебя что?
– Ничего, – отрицательно покачал головой Данила.
– Тогда ждем результаты вскрытия, а пока занимаемся текучкой.
Уже совсем стемнело. Вика шла по улице привычной дорогой, думая о Соколовском, о странной смерти бывшего следователя. Она машинально открыла дверь подъезда, поднялась на свой этаж, вставила ключ в замок двери своей квартиры. Услышав шаги за своей спиной, она резко обернулась.
– Я вас ждал… не хотел напугать, – сказал молодой парень, спускавшийся сверху от окна между этажами с картонной коробкой в руках.
– Ты кто? – недоверчиво спросила Вика.
– Я курьер, – с улыбкой ответил парень.
– Какой еще курьер?
– Это подарок, – парень протянул ей коробку и достал из кармана квитанцию: – Вы распишетесь?
Продолжая недоумевать, Вика вошла в квартиру, бросила в прихожей сумочку и прошла в комнату со странной коробкой. Не без волнения она стала открывать коробку, отвернула в сторону матовый мягкий упаковочный пластик и… замерла. То самое летнее платье, которое она смотрела в бутике, пока Соколовский переодевался. Она его хорошо запомнила. И летний костюм из тонкой шерсти… белая стильная блузка. О белой блузке она мечтала почти год… с прошлого лета, когда…
В дверь позвонили. Вика аккуратно положила блузку на коробку и пошла в прихожую. Посмотрев в глазок, она торопливо открыла дверь. На пороге стоял Королев с букетом цветов.
– Просто прости, – Данила сделал шаг и протянул цветы. – За все. За мою ревность. Глупость. За все.
– Данька… глупый ты… – прошептала Вика, принимая цветы и прижимаясь к Королеву.
Данила вошел следом за Викой в комнату и с улыбкой стал смотреть, как Вика достает вазу, наливает воду, ставит в вазу розы. Он с готовностью бросается к столу, чтобы убрать коробку и освободить место цветам.
– Я виноват, Вика, – признался он.
– Я простила. Давай не будем, – мягко улыбнулась Родионова.
– С этой ревностью я совсем с ума сошел. Я этого мажорчика так ненавижу… что… свидетеля скрыл.
– Какого свидетеля? Я не пойму… – остановилась с вазой в руках Вика.
– Во время обхода сегодня… Был у меня свидетель. Видел, как терся кто-то у дома вечером. Потом в подъезд Карасева пошел. Я не сказал. Мало ли что, может, связан. Хотел, чтобы у мажорчика проблем больше было. Теперь стыдно.
– Даня, это уже за гранью… Ты меня удивляешь.
– Чем?! Что люблю тебя?! Что с ума схожу?! – от возбуждения Данила не заметил, как смахнул на пол со стола коробку, из которой по полу разлетелись женские вещи. – Извини! Вика, извини!
Данила бросился собирать с пола одежду, и тут ему на глаза попалась этикетка костюма, потом он посмотрел на этикетку платья, блузки.
– Дорогой у тебя шопинг… – поднял он взгляд на Вику.
– Это подарок, – машинально призналась Вика.
– Подарок? От кого?
– Не знаю. Принесли только что. Точнее, знаю. Догадываюсь.
– И я догадываюсь, – холодно сказал Данила, аккуратно кладя вещи на стол и поворачиваясь к двери.
– Даня, подожди! Да я не знала ничего! Что в коробке и от кого! Потом поняла!
– Не выбросила же.
– Ты пришел! Не успела! – попыталась схватить Данилу за руку Вика. Королев грубо оттолкнул ее и вышел, хлопнув дверью.
Игорь лежал на кровати в темноте не раздеваясь, с открытыми глазами. Телевизор его не увлек, музыку слушать не хотелось. Рука сама машинально протянулась к тумбочке и нащупала горлышко бутылки. Но поднести ее к губам он не успел. Резко и тревожно прозвенел в ночи дверной звонок.
Удивленный Соколовский вскочил с кровати, прислушался. Потом торопливо пошел к двери, открыл ее и… никого не увидел. Выйдя на площадку, Игорь услышал внизу торопливые шаги и тут же споткнулся о какую-то коробку на полу. Коробка открылась, и он увидел женские вещи… его подарки.
– Подожди! – Игорь догнал на улице торопливо уходящую от него Вику. – Подожди… Я же как лучше хотел. Благодарность…
– Взятка? – вспыхнула Вика, обернувшись к нему.
– Просто благодарность. За все хорошее.
– А ты умеешь только материальным благодарить? – возмущенно выпалила Вика.
