– И завалил Карасева за это? – спросил Данила.
– Кто сказал? Свидетель? Дома его не было. Или не открыл.
– Врешь! – не сдержался Игорь, понимая, что если Орлик не сознается, то версия его вины снова выйдет на первое место.
Орлик посмотрел на него и засмеялся тяжело, хрипло.
– Зеленый совсем, – сказал он, глядя на Соколовского. – Ты докажи, а потом шей. А то как Карасев станешь.
– Докажем, – пообещала Вика.
– Не успеете. Два дня я еще ходил, а теперь под себя хожу. У живодеров спроси, начальница.
Вика сидела в кабинете Пряникова и еле сдерживалась, чтобы не показать, как она нервничает.
– Доказательств против Орловского никаких, Андрей Васильевич. Только свидетель, который видел его у подъезда.
– Но мотив у него есть, – напомнил Пряников.
– Мотив есть, но мы Орловского даже допросить не можем. Рак легких, метастазы. Вопрос нескольких дней. Постоянные потери сознания.
– И он убил Карасева? Крепкий мужик был.
– Несколько дней назад Орловский еще вставал с койки. Кроме того, возможно, он сделал Карасеву инъекцию спецсредства. Это вызвало остановку сердца.
– Какого еще спецсредства? – удивился подполковник.
– Знакомые Соколовского из ФСБ неофициально говорили о наличии такого средства в крови Карасева.
– Подожди, Орловский что, шпион какой? – изумился Пряников тому, что к делу подключилась еще и ФСБ.
– Я ничего не могу сказать.
– А-а, мажорчик сюда уже людей из конторы таскает?
– Смоленцев ничего в крови найти не смог.
– А контора нашла?
– Неофициально. Без бумаги.
– То есть после смерти Орловского мы признаем это самоубийством и закроем дело?
– Боюсь, что так, – согласилась Вика.
– Плохо, что так, – заявил Пряников и откинулся в кресле. – Значит, мажорчик тут ни при чем?
– Думаю, что нет. Скорее всего совпадение.
– Не верю я в совпадения, – строго сказал Пряников. – Ты знаешь. А где Соколовский?
– Конец рабочего дня. Он отпросился. Я его отпустила.
– Зря, Вика. Ты знаешь, мне иногда кажется, что из него толк может быть. Только он работать должен как проклятый. А ты его гулять отпускаешь.
А Соколовский уже снова шел по больничному коридору, откуда они всем отделом недавно уехали. Он свернул к палате, в которой лежит Орлик. Тот выглядел плохо. Кажется даже, что хуже, чем два часа назад. То ли без сознания, то ли уснул, окончательно измученный разговорами со следователем. Лоб в испарине, в палате стоит удушливый запах разлагающейся плоти. Игорь подошел к кровати:
– Вы слышите меня?
Орлик не ответил. Игорь подошел еще ближе и собрался протянуть руку и дотронуться до больного. Но тут уголовник открыл глаза:
– Что тебе… зеленый? Звездочку пытаешься заработать? Не успеешь.
– Знакомая вещь? – Игорь показал детскую электронную игрушку.
– Когда я садился, таких не было.
– А теперь есть. И у твоего сына есть. Дорого стоит. У него новая.
– Шел бы ты…. – беззлобно сказал Орлик. – Плохо мне.
– Живут они бедно, – продолжал Игорь. – Жили. Может, деньги у них появились, недавно?
– Рад за них…
– А может, попросил тебя кто Карасева убить? Откуда у тебя спецсредство? Которое в шприце было?
– Странный ты… – уже с интересом посмотрел на визитера Орлик. – Вроде на мента не схож… А с другой стороны – схож.
– Ответь…
– На том свете все ответы узнаешь. Шел бы ты. Тяжко.
Игорь встал, направился к дверям, потом остановился и снова вернулся к кровати. Орлик отвернулся. Игорь помолчал некоторое время, потом снова заговорил:
– Мне как твоему сыну было. Когда мама умерла. Автокатастрофа. Отец работал, любовницы. Я с няней вырос. У твоего сына хоть мама была. У меня – никого.
– На жалость давишь? Только не пойму расклада…
– Недавно я узнал, что это не было автокатастрофой. Она вскрыла себе вены. В ванне. Как Карасев. Карасев ее дело вел. Я хотел у него правду узнать. Пришел, а он мертв.
– Судьба – злодейка, – глубокомысленно заметил Орлик.
– Просто скажи, – наклонился к больному Соколовский, – тебя попросили его убить? Или нет? Как человека… перед смертью, помоги.
– Умираю я… а бредишь ты.
Игорь встал, достал из кармана телефон и показал Орлику:
– Знаешь, что это?
– На зоне и не такие есть.
– Там один номер… вдруг что… позвони. А я сыну твоему помогу. Деньги у меня есть.
Игорь смотрел на Орлика, но тот молчал, отвернувшись к стене. Игорь положил на одеяло возле его руки телефон и вышел из палаты.
Подполковник Пряников собирал документы, складывал папки, убирая что-то в сейф. В дверь постучали. Подполковник привычно гаркнул:
– Да!
– Разрешите? – на пороге кабинета появился Соколовский-младший.
– Ты же вроде бы отпросился? – удивился начальник РОВД.
– У меня вопрос к вам.
– Насчет самоубийства Карасева? Ты пока вне подозрений.
– Насчет Карасева, – доставая фотографию и кладя ее на стол перед Пряниковым, подтвердил Соколовский. – Это же вы?
– Я… и что?
– Вы говорили, что плохо знакомы с ним были. А получается, работали в одном отделе.
– Ты мне допрос решил устроить? – начал раздражаться подполковник.
– Я просто спросил.
– А я тебе уже ответил – мало я был знаком. На службу пришел, он увольнялся. Еще вопросы есть?
– Нет.
– Свободен.
Соколовский протянул руку, чтобы забрать фотографию, но Пряников взял ее и бросил в стол. Игорь повернулся и пошел к двери, услышав, как Пряников крикнул ему вслед:
– И запомни – к начальству только по служебным делам ходят!
Когда дверь за Соколовским закрылась, Пряников достал телефон и набрал номер:
– Да… я. Ко мне только что Игорь заходил… – начал говорить подполковник, медленно на мелкие куски разрывая фотографию, которую принес Игорь.
Когда Игорь вошел в палату к Орлику, медсестра делала ему укол. Увидев входящего молодого человека, она шумно запротестовала:
– Сюда нельзя!
– Я его звал… выйди, – властным тоном сказал больной.
Сестра хотела что-то возразить, но потом посмотрела на Орлика, на гостя и молча вышла. Игорь подошел и сел.
