– Сейчас наш сотрудник… – начала Вика, но хозяйка вдруг взмолилась:
– Я ни при чем! Клянусь!
– Вас никто ни в чем не обвиняет, – успокоила женщину Родионова. – Сейчас мы побеседуем, а потом вы съездите с нашим сотрудником к себе домой. Нам нужны данные вашего жильца.
Родионова начала совещание сотрудников отдела, когда пришел Смоленцев вместе с Аверьяновым. Жека привез договор с паспортными данными погибшего. Когда все расселись, а Смоленцев достал свою записную книжку и водрузил на нос очки, Вика начала:
– Тело принадлежит Симонову Андрею Викторовичу. Восемьдесят первый год рождения, москвич.
– Квартиру снимал? – спросил Королев.
– Да. Снял одиннадцать дней назад. Хозяйка, соседи ничего не знают и не видели. В квартире ничего не обнаружено. Иван Петрович, вся надежда на вас.
– Многим не помогу, – деловито вздохнул эксперт. – В квартире нет ничего. Абсолютно. Вещей, мебели, посуды. Есть только телефон. В карманах ничего. Расческа, пара тысяч рублей, ключи от этой квартиры. Отпечатки только Симонова и хозяйки квартиры немного.
– Иван Петрович, какова причина смерти? Вас что-то удивило?
– Обезвоживание, – односложно ответил эксперт и посмотрел на Вику.
– В смысле? – не поняла Родионова.
– Симонов умер от жажды.
– Там вода на кухне была.
– Тем не менее. Крайнее обезвоживание. Дней пять-семь он ничего не пил.
– То есть с момента начала аренды, получается, – прикинул срок Аверьянов.
– Иван Петрович, может, болен был чем? – стала перебирать варианты Вика. – При холере обезвоживание бывает, ведь так? Еще болезни?
– Нет холеры, нет болезней. Просто не пил.
Вика обвела взглядом оперативников, ожидая вопросов. Ответил за всех Смоленцев:
– Тут и у меня вопросов нет. Просто ничего не понимаю.
– Вы телефон смотрели?
– Смотрел, Виктория Сергеевна. Ничего в адресной книге, эсэмэс и тому подобное. Штук пять входящих звонков с одного номера, и больше ничего. Отпечатки я снял, они только покойного. Пользуйтесь, – Смоленцев положил на стол пакет с телефоном, который был зажат в руке покойного.
– Спасибо, Иван Петрович.
– Чем мог, – снимая очки и пряча записную книжку, ответил эксперт. – Скажите потом, в чем дело. Самому интересно.
– Дешевый, новый, – сказал Данила, рассматривая телефон.
– По оператору его историю нужно пробить. Заодно все про номер, с которого звонили, – велела Вика.
– Сделаю, – пометил себе в ежедневнике Королев.
– Женя, по месту прописки покойного съезди. Узнай все, что сможешь.
– Ясно, – принял задание Аверьянов.
– Тогда делайте, – велела Вика, видя, что оба продолжают сидеть на своих местах.
Оперативники ушли, и в кабинете с Родионовой остался только Соколовский.
– Игорь, что случилось? – спросила Вика.
– Можно мне сейчас уехать? На полтора часа.
– Это ответ на мой вопрос? Что-то все-таки случилось.
– Это моя просьба. Мне очень нужно. Правда. Я потом буду работать. Надо будет – хоть ночью.
– И рассказать мне ничего не хочешь?
– Это личное, – покачал головой Соколовский.
– Ладно. Полтора часа.
Смоленцев сидит на корточках возле двери квартиры Соколовского и рассматривает ее через увеличительное стекло. Он подсвечивает себе под разными углами. Через несколько минут «колдовства» он наконец снимает с головы свою лупу и поворачивается к Игорю:
– Следов взлома я не вижу. Замок открывали либо родным ключом, либо хорошим дубликатом. Что-то еще?
– Нет, Иван Петрович, спасибо вам и за это. Это я и хотел узнать.
– Из тебя, Игорь, хороший сыскарь получится, – складывая инструмент в свой чемоданчик, сказал эксперт. – Это уже видно. Я рад.
– Где видно?
– Вопрос правильный задал. Для сыскаря главное задавать правильные вопросы. Если замок открыли, родным ключом или отмычкой? Если родным – кто-то из своих может быть замешан. У кого есть этот ключ. Верно?
– Да, – согласился Игорь.
Смоленцев стал спускаться по лестнице, но потом остановился и обернулся к Соколовскому:
– И вот еще… Мне Вика звонила. Она видела, что мы вместе уехали.
– И что?
Смоленцев неопределенно пожал плечами и пошел вниз. Игорь, заперев квартиру, пошел следом. На лавочке у подъезда сидела Родионова и задумчиво посматривала по сторонам. Потом она повернула голову в сторону вышедшего из подъезда Соколовского.
– Личное – это когда человек сам им занимается, – сказала она. – Если просит помочь сотрудников в рабочее время – уже нет.
– Ты, Игорь, мне не запрещал говорить, куда мы едем, – улыбнулся Смоленцев.
– Нет проблем. Главное, что помогли, – кивнул Игорь.
– Мне можно идти, Виктория Сергеевна? – спросил эксперт.
– Я подвезу, – спохватился Игорь.
– Не нужно. У меня тут еще одно дело будет, рядом. Раз уже я в этом районе.
Смоленцев покивал и двинулся вдоль дома в сторону улицы. Игорь опустился на лавку рядом с Родионовой, поняв, что будет серьезный разговор.
– Это связано с твоей мамой? – спросила Вика.
– Не знаю, – покачал Игорь головой.
– Может, проще рассказать все? Может, и я помогу, а не только Смоленцев?
– Мне не нужна твоя помощь.
– А мне не нужны твои тайны в отделе. Последний раз твоим личным была встреча с Карасевым. А потом мы всем отделом с этим самоубийством разбирались.
– Это не самоубийство, – сказал Игорь.
– Орловский умер, и доказательств нет, – напомнила Вика. – Официально это самоубийство. Игорь, рассказывай.
Игорь продолжал смотреть в сторону. Он молчал.
– У тебя нет друзей. Тебе не с кем делиться болью. Ты пьешь по ночам и не можешь работать.
– Могу, – возразил Игорь без особого энтузиазма. – Я просто не хочу никуда идти ночью.
– А дома мысли. Попроси меня помочь. Хотя бы выслушать. Как просил Смоленцева.
– Он во мне человека видит, – неожиданно сказал Игорь.
– А я нет? – возмутилась Вика.
– Я с Орловским перед смертью говорил, – вздохнув, начал рассказывать Игорь. – Ему заплатили, чтобы он убил Карасева. У него сын растет, он взял деньги… Орловский умирал. Знали, кому предложить.
– Кто заплатил?
– Он не сказал. Умер. А сегодня ночью ко мне в квартиру кто-то пытался залезть, двери успел открыть. После трех ночи. Я услышал… выскочил. Он сбежал. Разглядеть не успел.
