– Наша служба… – попытался запеть Игорь и замолчал.
– Извините, что побеспокоили, просто…
– Спасибо, все верно сделали, – твердила Вика, пытаясь поскорее выпроводить полицейских.
Стыдно ей было невероятно. Но и оставить Игоря снаружи она не могла. Наконец парни ушли, вручив Вике ключи от машины Игоря. Заперев дверь, она вернулась в гостиную и остановилась перед диваном. Надо было заставить Соколовского хотя бы раздеться. И лечь на постель, а не валяться на голом диване.
– Мой супруг? Тут твой дом? Не многовато на себя взял? Опять пил? Я предупреждала.
Вика принялась трясти Игоря за плечо, но он был практически невменяем и лишь бормотал что-то нечленораздельное. В растерянности Вика отошла, когда у нее зазвонил телефон.
– Да, мама… Не разбудила. Не плачь. Как Аня? Не плачь. Успеем. Сегодня было двое покупателей. За неделю продам. Не спорь. Так надо. Не волнуйся, попробуй поспать. Так надо, мама.
Положив телефон на стол, она снова повернулась к дивану и увидела, что Игорь не спит, а смотрит на нее. Вика открыла было рот, чтобы возмутиться, но Игорь снова закрыл глаза и мирно засопел.
Проснулся Игорь от влаги на лице. Он открыл глаза и сразу закрыл, увидев, как Вика брызгает ему на лицо водой.
– Десять минут привести себя в порядок. Десять минут поесть, – скомандовала она, когда Соколовский наконец открыл глаза полностью.
Игорь поднялся и оглядел себя. Спал одетым, а вот ботинки он сам снял или Вика снимала. Стоят у входа. Кое– как умывшись, он приплелся на кухню, где Вика быстро ела стоя. Яичница, горячий чай, хлеб. Игорь опустился на стул, и тут в ноздри ударил запах со сковороды. Тошнота мгновенно подкатила к горлу. Игорь вскочил со стула и быстро убежал в ванную.
– Ты даже не попробовал! – крикнула ему вслед Вика.
Поглядывая на часы и поторапливая Соколовского, Вика вышла из подъезда первой. Она остановилась и с сожалением уставилась на служебную машину своего отдела и Данилу, стоявшего рядом с машиной.
– Нам нужно поговорить, – пошел ей навстречу Данила. – До службы.
– Потом, – отмахнулась Родионова.
– Не потом. Вика, сейчас поговорить не мешает ничего, – начал требовать Данила и тут же замолчал, глядя на дверь подъезда.
Игорь вышел на улицу, старательно пытаясь пригладить мокрые волосы. Лицо у него было бледное, глаза измученные. Увидев Данилу, Игорь сразу остановился и с тревогой посмотрел на Вику. Потом снова на Данилу.
– Он что, у тебя ночевал?! – выкатывая глаза, спросил Королев.
– Пьяным ночью пришел. Ну как – пришел… – попыталась начать объяснять Вика.
– Слышь, гомункул, ты не охренел?! – прорычал Данила, глядя на Соколовского бешеными глазами.
– Хватит! – повысила голос Вика. – Он уволен.
– Как уволен? – посмотрел на Родионову Игорь.
– Я тебя предупреждала: продолжишь пить – на выход. Поехали – сам бумагу напишешь, сам Пряникову отнесешь.
По коридору к кабинету начальника РОВД они шли вдвоем. Игорь шел, еле передвигая ноги, правда, по большей части он старательно изображал, что еле передвигает ноги. Он хотел успеть многое объяснить Вике:
– Я пьян был. Плохо было. У меня…
– У тебя каждый день что-то случается, – резко ответила Вика.
– А в этот раз случилось у тебя. Поэтому…
– Поэтому ты увольняешься, – строго сказала Вика. – Я предупреждала – бросаешь пить. Ты не смог.
Вика остановилась у дверей кабинета Пряникова и посмотрела на Игоря.
– Вика, подожди… – Игорь прижал к груди руку вместе с листком бумаги. – Я виноват…
Вика не стала ждать окончания тирады и постучала в дверь. После гулкого «входи», раздавшегося из кабинета, она толкнула дверь и выжидательно посмотрела на Игоря. Он шагнул через порог.
– Разрешите, товарищ… – начала Вика, но Пряников, подняв голову от бумаг на столе, быстро перебил ее:
– Хорошо, что зашли. Я только вызвать собирался.
И только теперь до Вики и Игоря дошло, что в кабинете Пряникова работает телевизор, установленный у противоположного угла на сейфе. На экране мелькал знакомый пейзаж, двор дачи Крылова, тело, накрытое простыней, которое пронесли на носилки.
– Самоубийство в дачном поселке… – вещал голос диктора за кадром.
Пряников нажал кнопку на пульте, и телевизор потух. Игорь посмотрел на Вику, Вика на Игоря. Соколовский поднял руку с рапортом:
– Тут… в общем, я…
– Меня слушайте, – остановил его Пряников. – Оба. Про дело оборотней в курсе?
– Нападение на бензоколонку? – спросила Вика.
– Уже три нападения на бензоколонки. Нападавшие – в форме сотрудников полиции. Вчера последнее. В этот раз застрелен работник.
– Оно же в области, товарищ подполковник, – удивилась Вика. – Не наша земля.
– Четыре человека. Последнее нападение сегодня, в шесть утра. Четыре человека. Есть фоторобот одного из них. – Пряников взял из папки лист бумаги и бросил на дальний край стола к Вике.
Игорь машинально подошел к столу вместе с ней и посмотрел на фото. Широкое лицо с кавказскими чертами, густые брови, почти сросшиеся на переносице. И главная характерная деталь – шрам под левым глазом, который чуть оттягивал нижнее веко человека. Неприятная рожа.
– По остальным – темный лес. У одного из нападавших должны были быть порезы от разбитого стекла. Марка машины установлена. Два часа назад в нашем районе остановили такую. У водителя порезы на лице.
– Больше ничего? Водитель говорит, что порезался, когда брился? – Вика уже включилась профессионально в работу и забыла на минуту о Соколовском и его рапорте.
– В клубе с кем-то подрался. Доказательств никаких, нужно выпускать. И вот тут ты, Соколовский, и нужен.
– Товарищ подполковник, я… – Игорь снова попытался привлечь внимание к своему рапорту.
– Пора научиться не перебивать начальство! Ты же у нас мажор?
– Когда табельное выдадут – буду, – пообещал Соколовский.
– Выдадут. Смотри, пока гранатомет не купил. Нужен именно ты. Подозреваемый из ваших.
– В смысле? – удивленный Соколовский посмотрел на Вику, потом на начальника РОВД.
– Из мажоров, – пояснил Пряников. – Тебе с ним проще общаться будет. Как со своим.
– Я уже не свой. Все уже знают, что я мент.
– Что, по Первому каналу сообщили? – с иронией спросил Пряников. – Москва большая. Может, и не все знают.
Через час Соколовского в наручниках привели в камеру-изолятор временного содержания в полуподвальном помещении РОВД. В камере был только один человек. Парень примерно такого же возраста, что и Игорь. И у этого парня, как и рассказал Пряников, все лицо было в порезах. Поверх припухших ран, обильно смазанных йодом, парень наблюдал, как Игорь входил, как протянул через решетку руки, как с него сняли наручники. Как он потом, потирая запястья, подошел к деревянному топчану и уселся на него.
