Диана попросилась к начальнику полицейского участка, ее отвели к нему. Тот, сидя за столом, грубо спросил, что ей надо. Ее слова переводил молодой полицейский, приносивший еду:
– Пожалуйста, позвоните в участок номер одиннадцать, там должен работать Мустафа, его личный номер двадцать девять. Скажите, что здесь сидит русская девушка и что она хочет с ним увидеться. Я очень вас прошу.
Просьба была так необычна, что он задумался. Его еще никто не просил пригласить полицейского из другого участка. И вообще, у иностранцев никогда не наблюдалось желания иметь дело с полицией. В Анкаре и других городах Турции полиция свято блюдет порядок, особенно достается иностранцам. Но иностранцы приносят доход стране, и потому их приходится терпеть. Однако есть свои правила: световой день их, а ночь принадлежит турецкой полиции. Вот когда можно придраться к иностранцу – вечером и ночью, потребовать документы и арестовать, если тот случайно забыл удостоверение личности в отеле. А то и просто арестовать как подозрительного типа. Что касается самого начальника данного участка, он бы выдворил всех иностранцев в двадцать четыре часа. Заметив нерешительность полицейского, Диана взмолилась:
– Пожалуйста. Это очень важно. Пожалуйста.
Начальник думал. Если девчонку знают в одиннадцатом участке, а он откажется выполнить ее требование, вполне возможно, что получит нагоняй.
– Уведите, – приказал подчиненному.
– Вы совершаете ошибку, – сама не зная что, несла Диана. – Пригласите Мустафу… Ну хотя бы разрешите мне позвонить…
Ее отвели в ту же комнату, девушка в сердцах пнула ногой стул, затем заходила из угла в угол. Когда представила, как разозлится начальник, если никакого Мустафы в одиннадцатом участке нет, успокоилась:
– Все, что ни делается, – к лучшему.
Почувствовав усталость и относительную безопасность, прилегла прямо на стулья, составив их в рядок. Отключилась моментально, ведь не спала долгое время…
Лола благополучно привезла Севу к себе домой ближе к полудню. Она обработала ранки на щеке и предплечье Всеволода перекисью водорода, залепила их пластырем и принялась готовить еду. Сева, накинув джинсовую рубашку, не застегивая ее на пуговицы, стоял в сторонке, курил, наблюдая, как Лола быстро лепит лепешки из теста, фаршируя их мясным фаршем.
– Что ты намерен теперь делать? – спросила Лола, вынув у него сигарету изо рта и глубоко затянувшись.
– Если Руслан вылетел сегодня, то сегодня же он должен прийти в казино. Если не сегодня, тогда завтра придет. Скорее всего, его стоит ждать завтра ночью.
– Ты больной? Тебе же нельзя в казино. Наверняка те два кабана из России явятся искать тебя там. Да еще возьмут подкрепление.
– Если остались живы, то придут, – согласился Сева, нисколько не волнуясь. Достав из нагрудного кармана мобильник, торжественно произнес: – А у нас есть вот что!
Только хотел в упоении чмокнуть маленькое чудо, способное связать его с Русланом… да так и замер. Мобильник был пробит! Еще ничего не понимая, Сева перевел взгляд на карман джинсовой рубашки. Совсем не обратил внимания на дырку, ведь после налета на виллу рубашка пострадала: на рукаве кровь – зацепила пуля, сбоку выдран клок – порвал, когда лез через ограду. Но дырка в нагрудном кармане… Он выудил карманный русско-турецкий разговорник в жестком переплете и похолодел. Тем временем Лола, переворачивая лепешки, кипевшие в масле, проговорила:
– Звони, чего задумался?
Поскольку Всеволод не ответил, она обернулась, опустила глаза на книжечку в его руке и ахнула, прикрыв пальцами рот:
– Как же тебе повезло, мальчик!
Пробив мобильник насквозь, пуля застряла в разговорнике. Сева присел у стены на корточки, пристально изучая пулю в книжке. Она застряла плотно, но обложку с другой стороны не пробила, а могла пробить, если б не лежал в кармане мобильник. Разговорник Сева носил постоянно. А как еще общаться в стране, язык которой не знаешь? Припомнил, как, собираясь на виллу, хотел выложить разговорник и телефон, но его отвлекла Лола. Так и оставил их в кармане. Во втором лежали деньги и «лимонка». Но пуля попала в карман с разговорником и мобильником! Лола его спасла.
– А раньше я не верил, что такое бывает, – сказал он потрясенно. – Ребята, которые были на войне, всякое рассказывали. И про осечки, когда направлен ствол прямо в лоб, и про пули, пролетевшие в миллиметре от виска. Один товарищ пил шампанское из горлышка на Новый год, а снайперская пуля пробила бутылку. Он горлышко возил с собой. А еще один носил на цепочке пулю, врезавшуюся в крест. Большой крест из серебра… Ну вот, теперь и у меня есть реликвия почти с войны.
– Считай, ты заново родился, – покачала головой Лола. – Поэтому радуйся. Ты когда ехал сюда, думал, что с тобой приключится подобное?
– Нет, конечно. Мне казалось, это будет интересный вояж… Вот, мы теперь без связи, Лола. Что будем делать?
– Мы? – подняла она брови. – У меня есть телефон… но я не то хотела тебе сказать… Послушай меня, Сева. Ты замечательный парень, но я вляпываться в скверные истории не намерена. С меня довольно. Мне здесь жить, в тюрьму я не хочу, уж извини. Я и так потеряла время, мне нужно еще найти работу…
– Прогоняешь меня? – нахмурился Всеволод. – Но мне некуда идти. Только бы Руслана дождаться, тогда я освобожу тебя от своего присутствия.
Лола охнула, так как ее лепешки издавали дымок. Нервно переворачивая их, она говорила, стоя спиной к нему:
– Я понимаю твои проблемы, только и ты пойми меня. Я помогла тебе, чем могла. Все! Больше помочь нечем. Знаешь, я жила достаточно спокойно, у меня есть свой дом, работу найду, мне обещали… – Лола повернулась к нему, и голос ее приобрел плаксивый окрас. – Мне страшно, понимаешь, страшно. Я не в том возрасте, чтобы искать приключений. И никаких денег мне не надо.
Сева молча поднялся, переменил рубашку, тщательно уложил мобильник и разговорник в чемодан. Оставив половину денег, прихватил сумку и направился к двери.
– Погоди, хоть поешь… – крикнула она вслед.
Он ушел. Лола опустилась на стул и грустно вымолвила:
– Прости меня, мальчик, прости.
6
К Диане вошел пожилой полицейский, остановился в дверях, строго спросил:
– Ты хотела меня видеть?
Девушка поднялась со стульев, на которых спала, и сначала не в состоянии была слово сказать. Неужели перед ней Мустафа? Не верилось.
– Вы… – от волнения плохо слушались губы, да и голос не прорезался после сна. – Вы… Мустафа? Это вы?
– Да, я Мустафа, – ответил он, сверля ее недоверчивым взглядом. – Я тебя не знаю.
– Роза… Вы должны знать Розу, – лепетала Диана. Она улыбалась, радуясь, что нашла этого человека. Но, может быть, это вовсе не тот Мустафа? – Роза была здесь… в Анкаре… Ну, припомните! Роза! Роза из России. Вы не помните?!
