– Как тебе сказать? Вот подрастешь, пойдешь в армию, узнаешь, что значит – защищать Родину с оружием в руках. А сейчас… Конечно, можно попробовать объяснить на словах, но, в крайнем случае, можно и по шее.
Люся хотела вмешаться, но Рома продолжил:
– Мама говорит, ты с девочками играешь. Почему?
– Это если Даня не приходит. С девчонками тоже ничего. Они с куклами играют, а я у них таксист. Вожу на всякие вечеринки.
– Ты знаешь, что такое вечеринка?
– Не-а. Зачем мне? Наше дело баранку крутить, – по-взрослому, явно кого-то копируя, произнес сын, и Люся не сдержала смешок.
На секунду в комнате воцарилась тишина, а потом Федя добавил:
– Даня по воскресеньям у папы живет. У него воскресный папа. Пап, а ты тоже воскресный?
Кровь прилила к Люсиному лицу, она отошла от двери, не желая слушать ответ.
Днем Рома засобирался обратно. Люсю не звал. Жена хочет быть городской. Раньше, когда они ездили в деревню навещать сына, Люся надевала все самое лучшее: новые платья, высокие каблуки, колготки. И в автобусе на фоне дачников выглядела, как белая ворона. Конечно, сейчас им не нужно было трястись в общественном транспорте, но Люся наверняка предпочла бы внедорожнику лимузин.
Кузьму упаковали в коробку из-под обуви и к радости Федьки отправили с папой в деревню ловить мышей. Но после отъезда отца и четвероногого друга мальчик ходил грустный и своим удрученным видом портил Люсе настроение. К тому же позвонила квартирная хозяйка сообщить, что со следующего месяца поднимает плату за квартиру. Согласна ли Люся? Конечно согласна, а куда ей деваться?
Утром, оставляя Федю в саду, она услышала дежурную фразу: «Людмила Федоровна, постарайтесь забрать ребенка пораньше, нам ведь сверхурочные не платят», – и привычно кивнула, хотя знала, что сделать этого не сможет. Всю дорогу до офиса женщину одолевали невеселые мысли: через год сын пойдет в школу, и даже продленка их не спасет.
За окнами офиса накрапывал дождь. Несильный. Капли на листочках скатывались на самый край и, чуть задержавшись, падали вниз. Как капли с Ромкиных волос прошлой ночью. Люся почувствовала, что краснеет и осторожно посмотрела по сторонам. К счастью, на нее никто не обращал внимания. На экране соседнего компьютера мелькали чертежи, с другой стороны коллега раскладывал пасьянс. До нее никому нет дела. И никому ни до кого. Наверное, она никогда к этому не привыкнет. Внезапно остро, до звона в ушах, Люся почувствовала, как сильно соскучилась по Ромке. Не за последний день, а за весь год, что они живут отдельно.
Она решительно встала и направилась в кабинет начальника. Тот не уговаривал и не пытался выяснить причину увольнения. Молча подписал заявление. Не потребовал отработать положенные две недели и как будто не заметил, что Люся исчезла посреди рабочего дня.
Наконец-то она смогла забрать Федю вовремя, как обещала. И вроде как не увидела, что сын, уходя, погрозил Саше с Мишей кулаком.
Уложив ребенка спать, Люся достала из сумки пачку сигарет. Сигарета была последняя. Выкурить или выбросить? Деревенская привычка – ничего не выбрасывать – одержала верх. Люся подошла к окну и затянулась. Курить – тоже принадлежность к городской жизни – ей никогда не нравилось. Как обычно, к горлу подступила тошнота, а в висках неприятно застучало. Она затушила сигарету и достала из шкафа красный чемоданчик на колесах, с которым когда-то приехала покорять город. Город ее не принял, или она не смогла принять город. А может, права мама? Где родился, там и пригодился? Аккуратно, не спеша, уверенными движениями, женщина принялась складывать вещи. Она не бежит, нет, она просто сделала свой выбор.
На следующий день Люся получила расчет на работе, отказалась от «снисхождения» в детском саду и сдала ключи квартирной хозяйке. Времени на это ушло больше, чем предполагалось. Они с Федей едва успели на последний автобус.
Родительский дом стоял возле остановки, мимо не пройти. Мать обрадовалась неожиданному приезду дочери и внука, а больше всего красному чемодану.
– За стол, за стол, – хлопотала она, – Романа все равно еще нет. Видишь, свет в окошках не горит? Он поздно возвращается.
От ужина Люся отказалась и, подойдя к окну, искала глазами дом мужа, где была лишь раз.
Отчим ел молча, бросая в сторону падчерицы недовольные взгляды: виданое ли дело – такого мужика бросила! Мать излишне суетилась, пытаясь угодить мужу, лишь Федя, ничего не замечая, с набитым ртом рассказывал бабушке с дедушкой про Кузьку.
После ужина Люся с матерью убирали со стола. Отчим уткнулся в телевизор, не желая принимать участие в бабьей болтовне, Федя увлеченно о чем-то рассказывал кошке, наверное, про Кузьку. Мать тихонько выговаривала дочери:
– Насовсем вернулась или так, навестить просто? Ишь, бросила мужа, вертихвостка! Девки хороводы вокруг него водят. Мужик видный, работящий. Еще чуток, и уведут. Где лучше отца для Федьки найдешь? Городского что ли приглядела? Так у них другое на уме. Замуж не больно-то зовут. Вот, к примеру, соседка наша…
– Ладно, мам, хватит! – огрызнулась Люся. Ей было не до чужих проблем.
Свет в Ромкиных окнах вспыхнул неожиданно. Люся давно забытым жестом сдернула с гвоздя у входа «дежурную» куртку, сунула ноги в резиновые галоши и выскочила на улицу. Там совсем стемнело. Она чуть не бегом направилась к дому мужа. Где-то залаяла собака. «Грей, тети-Валина овчарка», – подумала Люся. Послышались голоса ссорящихся соседей. Женщина улыбнулась: сколько себя помнила, эти двое всегда ругались и были в двух шагах от развода. Все родное и знакомое до боли. Даже пень посреди тропинки, который она ловко перепрыгнула, несмотря на темноту.
Телевизор работал громко, и Рома не услышал, как вошла жена. Он сидел спиной к двери и ел тушенку столовой ложкой прямо из банки. Большой, сильный мужчина в большом полупустом доме. Окна прикрыты газетами, на подоконниках ни цветочка.
Ложка замерла в воздухе. Люся подошла к мужу сзади, обняла за плечи и прижалась к его спине. Потерлась щекой о макушку, вдохнула запах его волос. Они пахли дождем. Люся еще крепче прижалась к мужу, закрыла глаза и притихла. Это ее Ромка и ее дом.
Мой личный дедушка
Зазвенел будильник. Арина открыла глаза. Надо вставать – будильник заведен для нее. Остальные члены семьи в выходные спят долго. Женщина прижалась к дремлющему мужу. «Как тепло, – подумала она, – вылезать не хочется». – «Вставай, – сонно пробормотал Сергей, – опоздаешь». Арина вздохнула, выбралась из-под одеяла и нехотя поплелась на кухню – нужно собираться. У нее был свой маленький магазинчик и небольшой штат сотрудников, но в выходные дни всегда ожидался наплыв покупателей, и хозяйке приходилось вставать за прилавок вместе с продавцами, хотя нельзя сказать, что это ее огорчало. Общаться с людьми Арине нравилось. «Что выпить – чай или кофе?» – задумалась женщина, присев на табурет в кухне. Сделать выбор ей всегда было сложно, даже в такой ерунде. «Налью чай», – наконец решила она и принялась неуверенно перебирать пакетики с яркими картинками. От восточного аромата свежезаваренного напитка и сладкой конфеты снова стало клонить в сон. «Все-таки надо было выпить кофе», – подумала Арина. К себе молодая женщина относилась очень критично, считая, что часто ошибается в выборе и все делает как-то не так, неправильно, гораздо хуже, чем остальные. Глядя на нее, трудно было поверить, что в голове симпатичного, успешного предпринимателя возникают подобные мысли. В свои сорок два женщина выглядела едва ли на тридцать. Когда она шла по улице с детьми – дочерью Ольгой, двадцати трех лет, и девятнадцатилетним сыном Максимом – малознакомые люди, проходя мимо, невольно задавались вопросом: «Сестра она им или всё-таки мать?» Её семья была дружной и обеспеченной. Откуда взялась эта неуверенность в себе, оставалось загадкой.
