– Что, они опять взялись за свое? Кажется, в свое время мы им «помогли» с этим закончить!
– Не до конца. Но он мыслит оригинально и для работы ему нужна лишь бумага, хороший калькулятор и компьютер с интернетом, чтобы получить нужную справку. По крайней мере, наши специалисты говорят так.
– А его подруга – фехтовальщица? – продолжал Стопарски, стараясь не показать, какое впечатление произвели на него слова «ракетный двигатель».
– Ничего особенного не представляет. В физике не разбирается, но как историк-аналитик, по мнению преподавателей, потенциал имеет, может стать политологом. Но в русское посольство практически не ходит, с соотечественниками контактирует мало.
– Мне когда-то объясняли, что анализ в нашем деле – это искусство, требующее врожденного таланта и продолжительного обучения, – припомнил Саймон одну из лекций на довольно скучной стажировке. – А самое важное в работе – умение проанализировать материал и дать ему правильную оценку.
– Вот, что у нее хорошо получается, так это любить своего парня, который теперь ни на какую другую девушку и не смотрит, – продолжал Режан. – Мы тут немного за ними понаблюдали – в постели они счастливы. В общем, ситуация, как у Джона Леннона. Хотя она, скорее, серая мышка в сравнении с его Оно. Хоть и красавица.
– С кем? С какой «оно»? – не понял Саймон. – И причем тут Леннон – его же застрелил какой-то псих?!
– Нет, не в этом смысле. Джон, когда сошелся с Йоко Оно, говорят, целыми неделями не вылезал из постели.
– Такой сильный парень был? И без таблеток? – искренне удивился Стопарски. – Хотя, какие тогда таблетки?! А как наша мышка, кроме своего парня, она общается с кем-то еще? Не валяется же она целыми днями в постели?
– Конечно, общается, но не слишком усердствует в этом плане. Круг ее знакомых известен. Никого, кто имеет прямой доступ к каким-то военным темам или действительно серьезным вещам! – Режан говорил неторопливо, отвлекаясь на глоток кофе, делал паузы. В выигранное время тщательно и быстро продумывал, как не выложить американцу больше из того, что французы «наработали» по Гарнету и его очаровательной подруге.
– Если она действительно умна, то даже «из ничего» сможет извлечь информацию, – предположил американец.
– Чем она вас так пугает?
– Русские завели новую моду – внедряют своих ребят, а те по нескольку лет ничего не делают, не проявляют никакой активности. Когда наш «крот» сдал их «десятку», то, в общем, никому из них и нечего было предъявить, разве что по линии Госдепа – въехали с некоторыми нарушениями визового режима. Никому и в голову не приходит, что «нормальное» поведение – это, скорее всего, маскировка. Беда только в том, как определить «не нормальное» поведение и как его оценивать?
– Мы проверяли, к нам она въехала по всем правилам. Ее парень, как говорят наши ученые, действительно талантлив, и нам интересно его иметь у себя, – признался Режан. – Если мы ее «выставим», то и он может вернуться в Россию, нам будет сложнее. А вдруг он обозлится и, кто знает, что еще он такое изобретет?!
– Ну, тогда пусть все идет, как идет. Но за ними все-таки стоит присматривать. А если они захотят уехать в Бостон, то мы их примем с распростертыми объятиями. И «с широко открытыми глазами»! – пошутил, как бы завершая беседу, американец.
«И не видать мне повышения, как собственных ушей!» – подумал про себя Саймон Стопарски. И удивился, как емко и образно эта русская пословица отображает текущую ситуацию.
«Вы-то, как всегда – да! А нам от этого какой прок? – тоже про себя подумал Режан Бодуэн. – Лучше все-таки держать эту парочку под нашим присмотром». Разумеется, он ни словом не обмолвился о досадном фиаско с попыткой «подложить в постель» к русской парочке сотрудницу своей службы Мюриэль. Мало того, что из попытки сблизиться с Анной Васильковой ничего не вышло, так более того, Мюриэль умудрилась по уши втюхаться во внезапно возникшую в возможном треугольнике, очаровательную русскую подружку из Москвы! Шестым чувством ощущал Бодуэн, что как-то удивительно вовремя та появилась из ниоткуда. Хотя, почему ниоткуда? Из Москвы. А, может, с Лубянки? Или еще откуда-то… Из леса…
* * *
1815 год. Вена. 9 апреля
…На следующее утро запыхавшийся посыльный оторвал «курьера» от завтрака как раз в тот момент, когда Андрей с удовольствием пил кофе.
– Господин Васильчиков, вас срочно требуют к графу Нессельроде! – выпалил он, не зная, в каком звании пребывает этот таинственный человек, о приезде которого докладывали даже императору.
– Отлично, сейчас оденусь и иду! Мигом! – одним глотком, благо, кофе был не чересчур горячим, покончил с завтраком Андрей.
Карл Нессельроде был весьма озадачен ситуацией. Его наставник, которого он считал гениальным дипломатом, князь Меттерних попал в крайне неприятную ситуацию. Его подпись стояла рядом с росчерком Талейрана под документом, который можно было считать заговором трех держав – Австрии, Франции и Англии – против России, только что освободившей Европу. Ну, Талейран, ясное дело, известный интриган, который всегда ставит выше всего свои денежные интересы и готов продать кого угодно. Но Меттерних…
Советник Его Императорского Величества смотрел на неожиданного курьера через довольно толстые стекла очков, водруженных на его клювообразном носу. Андрей, в свою очередь, обратил внимание на впечатляющие бакенбарды, похожие на рамы вокруг щек. Нессельроде пытался вспомнить, при каких обстоятельствах в Париже он видел этого молодого человека, и досадовал, что ему никак этого не удавалось.
– Это ваше письмо сообщало о скорой возможной высадке Наполеона на южный берег? – наконец зацепился он памятью за информацию, проходившую через его руки не столь давно.
– Я писал, вернувшись из поездки в Тулон и Марсель, и указывал об информации, услышанной во время всей поездки. Я встречался с конфидентом графа Чернышева, и мы говорили с ним об этой возможности.
– А до того вы довели до нас мнение бывшего сотрудника министерства Талейрана о возможности антирусского заговора. Кажется, это был Жерардо, которого я когда-то знавал сам. Полагаю, вы заслуживаете быть отмеченным государем за усердие и смелость, – неожиданно подвел итог разговора граф, удовлетворенный тем, что, наконец, вспомнил молодого офицера, попавшего теперь в его службу. – В Париж вам возвращаться незачем, государь не намерен ничего писать Буонапарту. В Париже Бутягин и без вас справится. Так что вам нужно будет ехать в Гент к господину послу. Я бы хотел отправить ему свое письмо, а заодно и несколько бутылок здешнего вина. Вы не откажетесь их доставить? Ну, а дальше только Бог знает, как оно повернется. Если понадобится, то, вернетесь в армию под командование графа Чернышева. Что-то подсказывает мне, что не добили мы Наполеона…
* * *
Париж. 2010 год.
Из похода в лавку за кефиром – в Париже он уже пользуется некоторой популярностью – Николай вернулся, весело смеясь.
