– Да какая тут может быть обида? – возмутился Галасюк. – Ты же со своими тремя мушкетерами вон сколько вариантов отработал. Насчет возмещения будь уверен, ты же знаешь мой принцип – любая работа должна быть оплачена.
Выпили за удачную рыбалку. Потом за новорожденную теорию поиска.
– Ну, а все-таки, Николай Гавриилович, настоящий императорский меч кто-нибудь нашел? – спросил уже «поплывший» Пиолия.
– Конечно, нашел! Вернее, нашли! – и Галасюк тоже посмотрел вверх. – Те, кому это положено, они и нашли. Вот так, Валериан, конечно, меч – штука заманчивая, но с государством тягаться трудно. Меч сейчас в ФСБ и что они у себя с ним делают, я не знаю. Конечно, подержать его в руках хотелось бы, но это уже другое дело. Боюсь, в мою коллекцию он не попадет.
– А что это вы про дар какой-то говорили? – вспомнил Пиолия разговор Насти с шефом в приемной.
– Тс-с! – приложил палец к губам Галасюк. – Подарю я часть коллекции этому музею! Ну, что они у меня в шкафах висят, мечи и сабли эти? Ну, смотри – перехватил бы я у ребят эфэсбэшных меч этот императорский и что? Ну, самолюбие свое потешил. Спрятал бы в сейфе на даче. И кто его там увидит? А за мечом за этим, там такая история тянется. Там, – притянул он Пиолия за шею и шепотом выговорил по слогам. – Там госу-дар-ственные интересы замешаны. Там гео-по-ли-ти-ка! Понял ты?
– Ну, чего уж тут не понять! – также шепотом согласился Пиолия.
– Так что, решил я – подарю! Телевизионщики приедут, журналисты – пусть все знают, что Галасюк способен еще на широкие жесты! Подарю!
Выпили за искусство, которое должно принадлежать народу.
– Слушай, Пиолия! А тебе я тоже подарок сделаю! Вот не знаю чем, а симпатичен ты мне. Хотя многие методы твои сомнительные, даже с таким, знаешь, криминальным душком, но в душе ведь ты мужик неплохой, да?!
– Ну, Николай Гавриилович! Уж, вы так строго – с криминальным, с душком? Жизнь просто такая, – смутился Пиолия.
– Да вижу я тебя, насквозь вижу. Ты просто внутренне не уверен в себе, а потому и внешне какой-то такой, такой… – Галасюк наморщил лоб, подбирая словесный эквивалент внешности собеседника. – Зыбкий! Точно, ты – зыбкий! У меня вчера китайцы были, консультировались по поводу императорского меча…
– Что, еще одни искатели нашлись? – тяжело вздохнул Пиолия.
– Нет, эти так – любители! Самодеятельность! – отмахнулся Галасюк. – Так вот, эти китайцы, они – молодая семейная пара. Она – китаянка настоящая, а Виталий – наш, русский. Настоящий. У них – бизнес семейный, от папы жены Виталия, парфюмом занимаются. И меч искали! Я у них прямо так и спросил: ребята, на кой вам этот меч сдался? Парень честно признался, что любит всякие авантюры, приключения. А она меч искала, чтобы в Китай его вернуть, вроде, как на историческую родину. Но меч ведь японский! Где его родина? В общем, каша у них в головах. Я им честно сказал, что меч настоящий уже нашли. А они мне парфюм подарили. «Бастер» называется. Такого даже у Кости Райкина еще нет! Опытный образец. Утренняя вода для выдержанных, уверенных в себе мужчин. Так что, как раз для тебя!
– Глубоко вам признателен, Николай Гавриилович! – растроганно поблагодарил Галасюка Валериан Викторович.
– И хватит про политику! И про мечи эти императорские! Китайские, японские. Отдам в музей. Буду марки собирать.
– Марки? – оживился Валериан Викторович. – Марки – достойное занятие. Авиацию будете собирать? Есть у меня один филателист, вроде вас. Могу поинтересоваться.
– Ну, так давай, грек! Забрасывай свои сети!
* * *
Через некоторое время Галасюк попросил у Насти еще бутылочку коньяку, лимончик с песочком. Ну, и чего-нибудь там закусить посущественнее, что найдется. Минут через десять из кабинета донеслось нестройное пение. Про то, как тоскует сердце по штурвалу. Про то, что есть одна у летчика мечта… Высота.
Глава четырнадцатая. А вот это уже настоящая достоевщина
Япония, Сентябрь, 1939 год
…Акихира знал, что и этот меч будет выкован из двух видов стали, он будет упругий, с невероятно острыми концами, но с мягкой и эластичной сердцевиной. Вернее, в нем будут «сварены» под ударами молота сталь и железо. Сталь, богатая углеродом, обернута вокруг внутреннего слоя, который состоит из гибкого железа, этой сердцевины лезвия. Нагретые заготовки ложились на наковальню, их плющили, потом сгибали, снова плющили, и получался слоеный лист. Именно в количестве слоев железа, сваренных воедино в результате нагревания и ковки, заключалось мастерство кузнеца. Он один знал, сколько ударов нужно нанести по пластине, в какой части клинка должен быть какой металл.
* * *
На следующий день после звонка из президиума Академии наук директор Институту кристаллографии академик Антон Степанович Паршин поручил своей секретарше заказать пропуск для Елены Алексеевны Аникиной, которая должна приехать к нему около одиннадцати.
Аникина пропуск – обычную бумажку, которую требовалось отметить перед выходом, получила, предъявив паспорт, а потом попросила вызвать начальника охраны, продемонстрировав удостоверение сотрудника ФСБ, чем вызвала немалое удивление дежурного. Она объяснила, что ей нужно оформить документы на вносимый ею в специальном футляре «предмет», а в конце дня ей потребуется его вынести.
«Такая милая женщина, а гляди ж ты, наверное, уже капитан, – подумал начальник охраны, сам в прошлом майор милиции. – Раз к нам приехала, значит из «технических», без серьезной науки и они не обходятся».
Но документы быстро оформили, и он лично проводил Аникину к академику, не объяснять же ей, в какой подъезд, перейдя двор, нужно входить.
Паршин по селектору попросил вызвать Кудинова, и через минуту секретарша доложила: «Антон Степанович, а Славы нет на месте, кофе пьет!».
– Передай, что я желаю ему приятного аппетита! – иронично констатировал академик. – И, кстати, – Паршин посмотрел на гостью. – Чай? Кофе? Та кивнула на последнем. – Принеси нам кофе, пожалуйста.
– А нельзя ли полюбопытствовать, как выглядит этот самый предмет? – обратился он к Елене Алексеевне.
– Отчего же, конечно можно, – согласилась симпатичная женщина и взялась тонкими пальцами с аккуратно накрашенными розовым лаком ногтями за замочки слоновой кости на деревянном футляре.
Меч в ножнах лежал на бордовом шелке, в специальном углублении футляра.
– Можно? – спросил Паршин, протягивая руки к мечу.
– Конечно, все равно нам предстоит его вынимать, – Аникина говорила спокойно и даже равнодушно. Сама она бралась за него не один раз, а потому какого-то волнения уже не испытывала.
– Знаете, я бы хотел, чтобы мы и меч исследовали, и ножны. Не исключено, что они образуют биметаллическую пару, – предположил академик.
– Вообще-то моя специализация – электропроводимость, но это интересная идея, – согласно кивнула Аникина, заодно дав понять, что она в своей организации занимается наукой.
