Из Тунляо сопровождать Пу И было приказано капитану Г. Филатову, а начальником охраны императора назначили младшего лейтенанта А. К. Желвакова и с ним сержанта Бойко и рядового Косолобова. Приказ отдал начальник политотдела 6-й гвардейской танковой армии генерал-майор К. И. Филяшкин. Он сопроводил его словами: «Товарищ Желваков! Вы будете охранять императора Пу И. Головой отвечаете за него. Он большой подлец и негодяй. В охрану к вам назначены достойные люди».
Первое время Пу И и его свита в Тунляо находились в двух палатках. Затем их перевели в дом, огороженный глухим забором. Здесь пленники провели ночь с 19 на 20 августа 1945 года. А. К. Желваков был предупрежден: «Внешняя охрана, особенно ночью, будет обеспечена, но будьте внимательны. Мы не у себя дома. Здесь кругом китайцы. Кто они, мы не знаем, хотя относятся к нам хорошо. А с Пу И и его свитой обращайтесь вежливо, тактично!». Охрана считала их врагами. Рядовой Косолобов предложил А. К. Желвакову: «Товарищ младший лейтенант, прикокнуть бы его надо!». На что последовал резкий ответ: «Ты что?! Пу И нужен живым!».
* * *
В Тунляо к императору был прикреплен начальник оперативной группы майор Н. А. Кострюков. Вечер, часть ночи и следующее утро император и его свита провели в беседах. В общении с Кострюковым император вел себя очень просто и производил впечатление растерявшегося и перепуганного человека. На все вопросы он отвечал только после того, как обсуждал ответы с членами своей свиты и лишь на некоторые – сразу. Император заявил, что доволен окончанием японской узурпации Маньчжоу-Го, изгнание японцев с этой территории будет только на пользу маньчжурскому и китайскому населению, китайцы и маньчжуры приобретут свободу и независимость от японцев, китайцы, населяющие Маньчжурию, благословляют оружие Красной Армии. Пу И задал несколько вопросов, в том числе: сильно ли пострадали Ленинград, Москва и Сталинград от немецких оккупантов, интересовался московским метро, какой город лучше – Москва или Ленинград, и куда он будет направлен?
Беседа с майором Кострюковым изменила настроение императора. Он выражал удовлетворение тем, что находится в распоряжении Красной Армии, но беспокоился за свою судьбу. В 12 часов дня 20 августа 1945 года А. К. Желваков получил приказ сопровождать Пу И в Читу. После обеда всю группу посадили в двухмоторный самолет. Арестованные, в том числе и брат императора Пу Дэ, несли свои вещи. Сам император ни к чему не прикасался. 20 августа 1945 г. самолет прибыл в Тунляо. Летели без переводчика. У капитана Филатова был небольшой фронтовой разговорник, который помогал охране общаться с Пу И и его свитой. Во время перелета император держался хладнокровно. На аэродроме в Тунляо обеспечением безопасности Пу И занимался генерал-майор К. И. Филяшкин. Он сообщил, что самолет летит в Читу, на самом же деле группа полетела в монгольский город Тамцак-Булак, где их ждал другой самолет, действительно летевший в Читу.
В Чите императора и его свиту встретили и перевезли в Молоковку, на «Объект 30 (санаторий «Молоковка»), куда прибыли поздно вечером.
Л. П. Берия докладывал И. В. Сталину 22 августа 1945 г.:
«…Интернированные содержатся в благоустроенных жилых помещениях; снаружи здание охраняется специально выделенным подразделением воинской части; внутри здания наблюдение ведут оперативные работники управления по делам военнопленных».
Одним из первых Пу И на этом объекте встретил сотрудник НКВД С. М. Ленинцев – переводчик, китаец по национальности. Он вспоминал, что во время движения от аэропорта Читы до «Объекта 30» Пу И очень переживал, терялся в догадках, куда его везут. В Молоковке, услышав китайскую речь С. М. Ленинцева, он был очень испуган, решив, что он в Китае и будет убит. Всем пленным оставили личные вещи, которые не проверялись и не осматривались.
В беседах с представителями НКВД Пу И спрашивал, где находятся его родственники, опасался за их жизнь, просил советское командование доставить наиболее близких ему людей, оставшихся в городке Далицзыгоу, вблизи Тунхуа на корейской границе – брата, племянников, и слуг. Просьба эта была передана начальнику УНКВД по Читинской области генерал-майору и шифровкой направлена заместителю народного комиссара внутренних дел Союза СССР генерал-полковнику В. Чернышову.
* * *
В первой половине октября 1945 года (точную дату установить не удалось, по воспоминаниям Г. Г. Пермякова, Пу И провел в Чите около 45 суток) Пу И был отправлен на аналогичный объект в Хабаровск, где содержался в течение пяти лет на «Спецобъекте N 45», который отличался от остальных. Здесь в заключении находилось 142 генерала и 2 адмирала. Первым начальником этого объекта был майор А. Ф. Денисов. Переводчик Г. Г. Пермяков рассказывал, что Пу И только в середине декабря 1945 года был перемещен на «Объект 45», и из свиты императора на этот объект переместили не всех. Личный доктор и слуга были отправлены в другой лагерь, тоже в Хабаровском крае.
Условия жизни заключенных и интернированных на «Объекте 45» отличалась от тех, что были на «Объекте 30» под Читой. Здесь не было обслуживающего персонала, военнопленные и интернированные размещались в одном помещении, Пу И на втором этаже, а японские военнопленные (по словам Пу И), – на первом. Находясь в Хабаровске, император изучал русский язык, историю ВКП(б). При этом задавал много вопросов о русских царях.
Пу И готовили к выступлению в качестве свидетеля на Токийском процессе. На слушаниях в Хабаровске Пу И показал, что своим вторжением в Маньчжурию Япония преследовала цель политического, экономического и религиозного ее порабощения и подготовки военного нападения на СССР. В сопровождении оперативной группы МВД СССР 9 августа 1946 года Пу И был доставлен в Токио и помещен под советской охраной в особняке, предоставленном генералом Деревянко. В ходе процесса Пу И в присутствии представителя советского обвинения допрашивался главным обвинителем США и начальником следственного отдела Международного трибунала, подтвердив все ранее данные им показания.
* * *
В день прибытия Пу И в Токио все китайские газеты поместили его фотографию и отмечали значимость показаний бывшего императора для Токийского процесса. Газета «Майнити Симбун» 20 августа 1946 года отмечала: «Пу И с исчерпывающей ясностью показал, что Маньчжоу-Го была игрушкой в дьявольских щупальцах Квантунской армии». Газета «Токио Симбун» отмечала: «Пу И подчеркнул, что японцы ввели в Маньчжурии религию Синто насильственным путем». 6 сентября 1946 года Пу И под охраной прибыл во Владивосток и возвращен в Хабаровск на «Объект 45».
Император все время боялся, что его выдадут маршалу Чан Кайши. Стремясь снискать расположение советских властей и избежать более серьезного наказания, Пу И 10 мая 1946 года вторично заявил о своем желании передать Советскому Союзу часть своих драгоценностей и украшений (первый раз с просьбой принять от него ценности Пу И обратился несколько ранее). Его письмо от 12 мая 1946 года лежало на столе у И. В. Сталина. В заявлении Пу И советскому правительству значилось, что эти драгоценности он жертвует, «с тем, чтобы использовать их в послевоенном фонде восстановления и развития народного хозяйства СССР». Остальные ценности, как писал он в своих воспоминаниях, были спрятаны в двойном дне чемодана с его личными вещами.
