– Именно так.
– Два дома осталось?
– Угу.
– Давай, удачи. Если что будет, звони.
Мишка не позвонил. Он лично явился к концу третьего рабочего дня. Зашел в кабинет с загадочным таким выражением лица. Губы плотно сжаты, будто боится выболтать раньше времени главный секрет. На Назарова не смотрит. Сел за свой стол, вдохнул, выдохнул. Глянул-таки на Максима и, зажмурившись, мотнул головой.
– Макс, это такое…
Назаров насторожился. Мишка зря театральничать не станет. Что-то, видимо, нащупал.
– Щас по башке дам, – пригрозил он и запустил в его сторону бумажный самолетик. – Видел ее кто-нибудь?
– Да! Отиралась наша журналисточка у дома. – Миша по памяти назвал адрес. – Неделю шмыгала туда-сюда. Задавала странные вопросы. Посещала местный ЖЭК.
– О как! С целью?
– Якобы интересовалась некоторыми жильцами: когда заселились, сколько человек прописано на их жилплощади. Мотивировала подготовкой статьи о нерадивых жильцах, проживающих без регистрации и прописки и льющих воду без счетчиков. Называла с десяток фамилий. Но, думаю, это для отвода глаз. Интересовала ее лишь одна персона. Но это, опять же по моему мнению, поскольку другие персонажи служили ширмой. Ширмой для ее интереса.
Это он сейчас Карину процитировал точно, подумал Назаров. Вздохнул, выдохнул, хотел поддеть, но промолчал. Простил.
– И что за персона?
– Некая Мария Ильинична Степанова.
– Кто такая? Чем занимается? С чего это она привлекла внимание? На ее жилплощади гастарбайтеры живут? – и Назаров ядовито оскалился.
– Нет, не живут в ее квартире гастарбайтеры. – Миша сразу обиделся. – Одна она живет. И с виду вполне благополучная. Тридцать лет, финансовый директор строительной компании. Название тебе ни о чем не скажет, но вроде репутация у компании не скандальная.
– Так чего ты?
– А она перепугалась, Макс! – выпалил с чувством Мишка Борцов и отчаянно заморгал.
– Чего перепугалась, не понял? – Назаров уставился на напарника. – Попробую угадать?
– Пробуй! – заносчиво выпалил тот и скрестил руки на груди.
– Ты, совершая поквартирный обход, зашел к ней. Показал ей фотографию погибшей Глебовой. И она что – побледнела? Упала в обморок? Принялась заикаться?
– Блин, с тобой просто неинтересно, Макс! – Мишка уронил обе руки вдоль тела, глянул с обидой. – Как догадался?
– Это элементарно, – улыбнулся Максим и провел ладонью перед лицом, будто разгонял сгустившийся воздух. – Но сейчас не об этом. Так как она себя проявила?
– А она…
Миша Борцов снова вспомнил, как сегодня утром, в начале восьмого, позвонил в квартиру на третьем этаже. Сначала ничего. Потом звук открываемого замка, едва слышный лязг тонкой металлической цепочки. Дверь открылась сантиметров на пятнадцать.
– Что вам нужно?
На него смотрела девушка. Строго смотрела, неодобрительно. Видимо, он выдернул ее из душа. На голове тюрбан из полотенца, кутается в банный халат.
– Мне необходимо задавать вам пару вопросов. – Миша вежливо улыбнулся, показал ей удостоверение и добавил, вопреки советам Карины, неумелую шутку. – Извините, что так рано. Приходится ловить вас, пока вы еще не сбежали.
– Меня не надо ловить! – возмутилась девица, не торопясь открывать дверь. – И сбегать я не собираюсь! С какой стати?
– Я не это имел в виду! – забеспокоился сразу Миша. Снова он попал. – Я имел в виду, что вы на работу уедете, и я вас не застану.
– Так и называйте вещи своими именами! – нелюбезно и даже гневно дала отпор Мария Степанова.
Он уже знал, что это именно она Мария Ильинична Степанова, потому что ходил со списком, любезно предоставленным ему паспортисткой ЖЭКа. Та даже о разрешении и санкциях не спросила. Рада-радешенька, что не к ней, не по ее душу. Вложила ему в руки списки жильцов дома, о котором расспрашивала Настю Глебову, и с легким сердцем отпустила на все четыре стороны.
– Так мы можем поговорить? – Михаил нахмурился. Ему расхотелось улыбаться и шутить с сердитой жиличкой. – Или вы к нам по повестке придете?
– Щас, – буркнула она, прежде чем закрыть перед его носом дверь. – Ждите.
Открыла минут через пятнадцать. Миша ждать устал, не представляя, что можно так долго делать. Одеться – пару минут, полотенце с головы скинуть – еще полминуты. У него Карина за такое время успевала не только собраться, но и завтрак им двоим приготовить.
– Входите, – позволила, наконец, девушка, распахивая дверь.
Он вошел. Огляделся. Прошел за ней следом в кухню. Везде красиво, нарядно, дорого. И девушка была такой же – красивой, нарядной, дорогой. Длинные ноги, узкая талия, развитая грудь.
Так Карина всегда говорила о женской груди больше третьего размера. Именно развитая, не большая.
Волосы, еще влажные после душа, слегка завивались на кончиках и у висков. И Мишке, стыдно признаться, отчаянно захотелось дотронуться до ее влажных волос. Интересно, они такие же мягкие и воздушные, какими кажутся? Устыдился и тут же нарочно отвлек себя, думая, что кажущееся простым платье бирюзового цвета, которое на ней надето, наверняка очень дорогое. Оно облегало ее, как вторая кожа. Ни единой лишней складки или залома. Сидит безупречно. Длина ровно до колена. Узкие бежевого цвета туфли на тонких каблуках. Бежевый плащ на спинке обеденного стула. На столе сумка, тоже бежевая с коричневыми застежками.
Сколько она зарабатывает, что может позволить себе так одеваться? Все, в чем и с чем она собиралась выйти сейчас из дома, по самым скромным его подсчетам, тянуло тысяч на сто с лишним. Откуда такие деньги?
И он совершенно непредвзято записал это ей в минус.
– Ты даешь, брат! – перебил его в этом месте Назаров. – По-твоему, раз женщина красивая и красиво одевается, она заведомо готова совершить преступление?
– Нет, конечно, но…
Он смутился, вспомнив, как обиделся тогда сразу за свою Карину, которая не может себе позволить приличный купальник к лету. Как она, бедная, болезненно морщилась и называла всех продавцов сволочами за ценники на купальниках в триста долларов.
– Но что? – Назаров послал в его сторону еще один бумажный самолетик. – Не вызывают у тебя доверия красивые женщины в дорогих одеждах, так?
– Не то чтобы, но… – Мишка порылся в памяти, подбирая подходящий тезис, и выдал: – Но есть в них какая-то тайна, Макс.
– Тайна или загадка?
– Нет, именно тайна! И знаешь, я думаю, что мы не ошибемся, если возьмем под подозрение эту Степанову.
– Не понял.
– Думаю, она причастна к исчезновению Глебовой. Она так побледнела, Макс, когда я показал ей ее фото! И даже вот так за горло схватилась.
