Он поставил машину на сигнализацию, шагнул к дверям кафе и вдруг поймал себя на мысли, что ведь и правда не хочется ему сейчас в отпуск. Ему до дрожи в пальцах хочется найти убийцу милой журналистки Насти Глебовой. Найти и привлечь к ответу. А не получается ничего. Все концы, которые он ловит, тут же рвутся, как паутина.
– Что будете заказывать? – Заспанная девушка с густо подведенными глазами нависла над его столом.
– А что можете предложить? – Он попытался улыбнуться.
Но девица, видимо, очень сильно не выспалась, если вообще спала.
– Все в меню, – рявкнула она и уставилась мутными глазами на Назарова.
Он выбрал омлет с ветчиной, рисовую кашу и чайник чаю с пирожными. Через полчаса, справившись с завтраком, расплатился и пошел к выходу. И в эту минуту позвонил Мишаня.
– Макс, ты где? – заверещал напарник.
Тоже раньше не замечалось за ним таких интонаций, с раздражением поморщился Назаров и телефон отодвинул подальше от уха.
– Сейчас буду, десять минут. А что?
Назаров полез в машину, вставил ключ в замок зажигания, повернул.
– У нас тут такое! Такое!
Еще расплачься. Вот бабы до чего человека доводят.
– И что там у вас? – нарочито без всякого интереса поинтересовался Максим, хотя любопытство жгло.
– Звонили из следственного изолятора: Проскурин ночью повесился. И никто ничего не видел! Все спали, говорят. А Митрофанова истерит и на допрос к тебе просится.
– Нет худа без добра, Мишаня, – проговорил вполголоса Назаров.
И тут же подумал, что сильно горевать по убиенному Проскурину, а его, конечно, убили, ни за что не станет. Вовчик Проскурин ни за что не стал бы с ним откровенничать. А вот Митрофанова, напуганная новостью, наверняка теперь все расскажет.
Нет худа без добра.
– Господи! Они и за мной придут!
Это было первое, что Анна выкрикнула, едва успела опуститься на стул посреди кабинета. Обняла тощие плечи руками и принялась качаться взад-вперед. И на Назарова смотрела страшными перепуганными глазами.
– Понимаете, товарищ капитан, они теперь и меня повесят! – И она заплакала, тихонько подвывая. – Вовку повесили, а теперь меня!
– С чего вы решили, что его повесили? Может, он сам на себя руки наложил? – спросил Назаров, не демонстрируя вообще никаких эмоций: ни сожаления, ни сочувствия, ни азарта. Заученным движением потянул из лотка лист бумаги. – Совесть замучила, не смог пережить, что бросил умирающего товарища в парке почти голым, поэтому взял и удавился. А, Анна? Как вам такой сюжет?
Она замерла, согнувшись крючком на стуле. Даже, кажется, дышать перестала. Потом кивнула:
– Знаете уже, да?
– Что знаем?
– Что Вовка его в парк оттащил и оставил умирать на скамейке. И тряпки с него снял, ублюдок! Ко мне в дом притащил. Постирай, говорит, все, чего добру такому пропадать. Вот поделом ему, товарищ капитан. Поделом! Все через задницу в его жизни, все! И меня втянул…
– Во что, Анна? – Он аккуратно сложил первое крыло бумажного самолетика.
– Во все! – гневно потрясла она руками, чуть распрямляясь. – Оказалась бы я сейчас здесь, если бы не он! Все из-за этих долбаных тряпок. Пиджак ему понравился! Ботинки красивые! Дебил!
– Вот как, – не выдержал Назаров. – Значит, все не из-за того, что вы совершили кражу, а потом не поделили награбленное и довели дело до поножовщины, а из-за того, что пиджак Проскурину понравился. Лихо, гражданка Митрофанова, лихо.
– И это знаете? – ахнула она и сдавила грудь ладонями. – Все знаете?
– Для чего вам был нужен в ту ночь Сима Ключ? Сейф вскрыть?
Она молчала, во все глаза рассматривая Назарова.
– Не смотрите на меня, гражданка Митрофанова, так, будто не понимаете, о чем речь! – повысил голос Назаров. – Все знают, кем был Сидоров Серафим Ильич при жизни. Не дворник и не пекарь.
– Медвежатник знатный, да, – кивнула она согласно и даже улыбнуться попыталась. – Такие байки травил о своих подвигах – только книжки писать. Однажды, говорит…
– Не отвлекаемся! – прикрикнул он, накрывая готовый самолетик ладонью. – Сидоров нужен был вам для того, чтобы открыть сейф?
– Да, – кивнула кротко.
– Где сейф, что в нем было? Давайте, гражданка Митрофанова, по порядку. Не по слову же из вас тянуть. Как вышли на Сидорова? Что явилось причиной поножовщины?
– Я все по порядку, ладно? – Она дождалась его согласного кивка, запросила воды, выпила полстакана, отдала стакан в руки Мише Борцову. – Дело было так, начальник. Вовка просадил все деньги в карты и даже остался должен прилично. Стал ныть, меня пинать. А я чего? Я где возьму? Собачились неделю. Потом к нему кредиторы явились, пригрозили. Мы с ним сели, стали думать. А много надумаешь на пьяные мозги-то? Ничего, кроме кражи, в башку не лезло. А это новый срок. Вован очковал конкретно. Не хочу, говорит, садиться больше, нужен какой-то беспроигрышный вариант, чтобы все шито-крыто. И тут журналистка нарисовалась.
– Анастасия Глебова?
– Она. Караулила меня. Потом сказала, что два дня караулила. Я с ней лясы точить сразу отказалась. Плати, говорю, потом посмотрим. Она немного денег дала. И стала спрашивать – умора о чем.
– О чем?
– А насчет аварии, в которой Женька погиб! Три года прошло, а она вспомнила.
– О чем конкретно спрашивала?
– Э… – Анна наморщила лоб, потерла грязные щеки, передернулась, будто от холода. – Ничего, мол, странного не было в той аварии? Евгений вроде опытный байкер и так нелепо погиб. А я сказала: они все так кончают рано или поздно. Она тогда начала ко мне с Машкой приставать.
– Степановой?
– Да. Какую-то чепуху спрашивала: где живет, с кем дружит? А я знаю, что ли? – возмутилась Митрофанова и пальцем у виска покрутила. – Говорю: тебе чего надо-то? Тебя кто конкретно интересует, Женька или Машка? А она улыбается, как дурочка! Боюсь, говорит, что Марии угрожает опасность. Это Машке-то! Она сама с кем хочешь справится. Сама кому хочешь угрожать сможет. Она же из бетона!
Анна внезапно затихла, уставилась в угол невидящими глазами. Лицо ее сморщилось, и она снова расплакалась.
– Это журналистка виновата! Она, сучка! Я ведь и думать забыла об этом чертовом тайнике. Вот те крест, начальник, забыла совершенно. А она о Машке мне напомнила и о Женьке, я и…
– Подробнее! – снова повысил голос Назаров.
– Когда Машка переехала, она сразу начала ту квартиру переделывать, перестраивать. Женька ей помогал. И однажды под мухой признался мне, что соорудил Машке тайник под кондиционером. Простой совсем: сделал дырку в стене, вмонтировал туда небольшой сейф, а сверху башку от кондиционера. Только он нерабочий был. А хрен догадаешься. И вот я тут про этот тайник возьми и вспомни. И Вовке рассказала. Он сразу загорелся. Начал наблюдать за Степановой. Дня три наблюдал. Говорит: живет одна, возвращается всегда поздно. На площадке с ней старик древний живет и больше никого. Замки на двери плевые, вскрыть легко, так что можем смело сейф проверить. Только человек один нужен. Профессионал. Сказано – сделано. Нашли Симу, обсудили с ним, что и как. Понимали, что втемную играем: сейф мог оказаться пустым.
