Что делать? Рассказать ему или нет? Но тогда придется рассказать обо всем. И о том, что она совершила. Он ее точно бросит после этого. Теперь уже точно бросит!
Что же делать?
Глава 4
Назаров вошел в темное фойе редакционного здания, где до недавнего времени работала Настя Глебова. Интересно, подумал он, озираясь, она все еще в штате? Или уволили за прогулы?
Подошел к доске объявлений, почитал. Ничего стоящего. О Насте ни слова. Новости из жизни редакции показались ему никчемными. Охраны не было, турникета тоже.
Не встретив никаких препятствий, Назаров отправился гулять по узким коридорам. Слушал оглушительный женский хохот, мужскую брань, грохот каких-то железок, может, даже печатных станков. А что? Верстают свою газетенку прямо здесь, по старинке. С них станется.
Кабинет главреда обнаружился в самом конце коридора. Массивная металлическая дверь, табличка, на табличке под должностью: «Глебов Василий Геннадиевич».
Назаров потянул дверь на себя и вошел.
За огромным, как сцена, столом сидел полный потеющий мужчина с почти лысой головой. Он ничего не делал. С печалью рассматривал кончик авторучки, которую сжимал в ладонях.
– Добрый день. Я войду? – Назаров, не дождавшись разрешения, уже вошел. На ходу начал представляться: – Назаров моя фамилия. Назаров Максим Сергеевич. Капитан убойного отдела.
Толстяк вяло кивнул, потянулся рукой к нему, но потом передумал. Руку уронил обратно на стол, снова вцепившись в авторучку. Назарову указал глазами на стул у окна, обитый дерматином.
– Глебов Василий Геннадиевич? – уточнил Назаров, седлая стул на середине комнаты, куда он его собственноручно оттащил. – Главный редактор?
– Все так. – Толстяк вздохнул, глянул на него так же печально, как на кончик авторучки минутой ранее. – Что привело вас ко мне? Есть горячий материал? Готов заплатить.
Все это он произнес заученной скороговоркой, но в голосе энтузиазма не было ни на грош.
– Платить мне не нужно. И я не с материалом, я с вопросами. Не стану ходить вокруг да около. К нам поступило заявление от вашего сотрудника Светлова Ивана Ивановича.
Губы Глебова вытянулись в тонкую линию и неожиданно задрожали. И Назаров отчетливо услышал, как сквозь них проползло осторожное: «Мерзавец».
Ого, вот это начало.
– Он заявил об исчезновении своей девушки Глебовой Анастасии Ивановны. Кстати, вы не родственники?
– Нет. Однофамильцы. – Главный редактор провел дрожащей рукой по редким волосам. – Хотя от такой дочери или сестры я бы не отказался. Светлый человек, не то что этот…
– Светлов, – подсказал Назаров.
– Совершенно верно! Это не человек, поверьте! Это просто пиявка какая-то!
– Пиявка?
Назаров вспомнил ухоженного парня. Он мог показаться кем угодно, только не пиявкой.
– Пиявка, – с чувством повторил Глебов. – Сначала присосался к Настиному везению. Потом к ее успеху. Дальше на талант посягнул!
И он, запыхавшись, замолчал.
– Объяснитесь, – жестко потребовал Назаров.
– Не вопрос.
Полные руки, плотно обтянутые рукавами белоснежной сорочки, взметнулись и снова упали на стол. Он минуту молчал, рассматривая Назарова. Потом начал говорить.
– Для начала ему повезло, что я их взял на работу. Не его, заметьте, взял. Настю! Потому что она как-то так повела со мной беседу… Как-то так быстро к себе расположила. Еще и фамилия, понятно, сыграла. Но нет, не в фамилии дело. Просто сразу рассмотрел талантливого журналиста и хорошего человека. Не смог я ей отказать, вот не смог! Потом она стала просить за Светлова. Пришлось взять и его. Вообще-то у нас коллектив очень хороший. Но с ним я так и не сошелся.
– Почему?
– Не знаю. С Настей все отлично складывалось. Я ей: «дочка», «дочка». Она мне иной раз: «папуля». – Глебов помрачнел. – Первые ее статьи мгновенно подняли наш рейтинг. Она из никчемной темы могла сделать конфетку. А уж если там что-то такое было… А она мастер была рассмотреть. Просто провидица какая-то.
– А Светлов?
– Бездарь! Бездарь и тупица! Подозреваю, Настя за него все писала. Его материалы с некоторых пор стали набирать популярность. И он, мерзавец, все равно завидовал ее успеху. Неблагодарное животное! – Глебов отчетливо скрипнул зубами. – А какой он устроил ей скандал, когда она себе придумала псевдоним! Требовал отдать псевдоним ему. Обвинял в плагиате!
– Что за псевдоним?
– Иванчик.
– Просто Иванчик?
– Да, без имени. И не понять было, мужчина это или женщина. Знаете, что самое скверное?
– Что?
– Когда Светлов засуетился после Настиного исчезновения, он пришел ко мне и попросил разрешения использовать псевдоним Насти под своими статейками! Я его чуть…
– Что?
– Чуть не уволил гада!
– А почему не уволили?
– Если Настя вернется, она не поймет, – выдавил Глебов едва слышно.
Назаров тут же подумал, что главный, невзирая на разницу в возрасте, запросто мог быть влюблен в девушку. Потому и помогал, потому и покровительствовал. Потому и Светлова ненавидит.
– Вы знаете, что они поссорились и она ушла из дома еще на майских?
– Да, она мне звонила.
– Где она все это время жила?
– В какой-то гостинице на окраине.
– Когда она в последний раз с вами связывалась?
– Когда забирала мою машину.
– Она забрала вашу машину? – не поверил Назаров. – Зачем?
– Для работы. Не могла же она носиться по городу пешком, – фыркнул Глебов и глянул на Назарова с укоризной. – А Светлов свою колымагу брать ей не позволил. И я пошел ей навстречу.
– Так какого числа это было?
– За день до того, как замолчал ее телефон. – Глебов подумал. – Точнее не скажу. Я тут крутился, как белка в колесе. Проверки, скандал с одной дамочкой вышел. И в выходные я все время здесь был. Зачищался, между нами говоря. Вот и…
– Где вы передавали ей машину?
– Так прямо на стоянке у редакции. Настя дождалась вечера, подкралась ко мне. Я обычно поздно выхожу. Она все боялась на Светлова нарваться.
– Прямо так и боялась?
– Может, преувеличиваю, просто не хотела его видеть. Наконец она согласилась со мной, что он мерзавец. – Впервые с начала разговора лицо Глебова озарилось подобием улыбки. – А я ей: «А я что говорил? Все слушать меня не хотела, девочка».
– Так что дальше? Она дождалась вас на стоянке и…
– Попросила служебную машину. Я ей отдал свою.
