Спустя примерно с четверть часа, Варвара Михайловна, переодетая в вечерний наряд и со вновь уложенной прической, вышла к нему в гостиную. Скорость, с которой произошли эти в ней перемены, говорили о нетерпении и неподдельном интересе. Женщину редко что может заставить ускорить процесс наведения красоты.
– Сергей Осипович, я Ваша должница! Искренне прошу остаться к ужину. Вы – герой нынешнего дня! Без Вас я пропала бы там, в глуши. Молю Вас задержаться, если Вы располагаете временем. У меня сегодня будет всего несколько близких знакомых, почти семейный вечер. По вторникам у меня журфиксы «для своих».
Суетиться или прятать ноги под стол было верхом глупости. Сергей терпеть не мог попадать в такие ситуации, где он вынужденно оказывался в смешном положении, это сразу убивало весь его загадочный образ разочарованного одиночки. Он разозлился, и это заставило его выбрать единственно правильную в данных условиях манеру поведения. Он закинул ногу на ногу, как будто был в туфлях и вальяжно расположился в кресле:
– Как видите, я не мог бы уйти, если бы даже хотел. Я – Ваш пленник, дорогая хозяйка заколдованного замка.
Это было сказано свысока и с такой интонацией, что создавалось впечатление, что «хозяин замка» тут именно Сергей, и он милостиво прощает нерасторопную прислугу, по глупости подавшую принцу не то вино. Варвара покраснела. Она была легко подвержена этому эмоциональному проявлению. Хозяйка очень неудобно почувствовала себя в роли нерасторопной прислуги, с ней так уже давно никто не позволял себе обращаться, и она срочно искала на кого бы сбросить это неприятное клеймо:
– Крыся! Геля! Вы что, с ума посходили? – она повысила голос, направляясь в сторону кухни. Оттуда молниеносно выбежали обе горничные. – Где туфли гостя?
– Барыня! – ответила та, что была постройнее. – Так не высохли же еще!
– Мне самой пойти просушить? – шипела на них Варвара, когда в прихожей раздался звон колокольчика. – Что стали столбом?! Идите, откройте.
Она поняла, что из-за этих глупых куриц в двусмысленное положение попадает и она сама. И кого принесло в такую рань? Не терпится им!
А Сергей теперь полностью овладел собой и наслаждался ситуацией. Скомпрометировать себя он абсолютно не боялся, потому что две его жизни, светская и, так называемая, «литературная», практически никак не пересекались. Тетушке доложить было некому, его нынешний интерес – Лиза, так та вообще далека от такого рода публики, а в высшее общество из окружения Мамочкиной вряд ли кто вхож. За нее он вообще не волновался, а ее гостей в грош не ставил. Так перед кем метаться-то? Развалившись в кресле, он прислушивался к развитию действия.
Тем временем пухленькая Крыся отворила дверь, и на пороге образовался первый гость. Если кто помнит события в ресторане, то это был тот самый угодливый господин, который так не ко времени пытался дать огня Варваре Михайловне, когда она ждала этой услуги от другого. Раз уж мы снова встретились с гостями Черной Дамы, то придется с ними постепенно знакомиться. Этого господина фамилия была Леврецкий. В руках он держал пошлейший букет из розоватых бутонов, который к месту разве что в светелке гимназистки. Крыся приняла у гостя шляпу и трость, а с букетиком он потащился к хозяйке. Тут мимо него метнулась в гостиную Геля, держа в руках пару начищенных мужских туфель. Леврецкий застыл в немом оцепенении, и Мамочкина так и осталась стоять перед ним в коридоре с протянутой рукой. Гость опомнился, руку поцеловал, а букетик вручил. Варвара тут же сунула его Геле, идущей обратно.
Положение становилось все более щекотливым, потому что в прихожей больше делать было совершенно нечего и надо было вести гостя в комнаты. Но в столовой было еще не накрыто, а в гостиную Варвара Михайловна приглашать Леврецкого не спешила, предоставляя Сергею Горбатову время обуться. Она уже пожалела, что так быстро избавилась от розочек, можно было бы про них поговорить и потянуть время.
– Благодарю еще раз за цветы, Леврецкий. Очень мило с Вашей стороны!
– Что Вы, Варвара Михайловна! Есть ли что-либо достойное Вашей красоты и щедрого сердца. Цветы лишь дань Вашей свежести, великолепно выглядите сегодня.
Мамочкина обрадовалась случаю, приложила усилия, чтобы затянуть комплименты и еще пару минут задержаться перед дверью.
– Вы мне льстите, Леврецкий! – жеманно улыбнулась она. – Этого не может быть. Я весь день провела в разъездах. Это так утомительно, и не могло не сказаться на лице. Вы по доброте своей говорите.
– Ничуть, ничуть! – Леврецкий поцеловал ей кончики пальцев поочередно на обеих руках. – Свежа как роза!
– Ох, прекратите! – Она поморщилась и отняла руки от губ Леврецкого. – Я совершенно разбита! Со мной сегодня вышло дорожное происшествие и ущерб. Кучер мой до сих пор не объявился.
– Что такое? Не пугайте меня, что случилось? – Леврецкий, кажется, абсолютно искренне забеспокоился и даже побледнел.
– О! Это целая история! – мадам загадочно улыбнулась и зажмурила глаза, как бы припоминая что-то приятное. Тут она подумала, что времени было дано предостаточно. – Не пугайтесь. Окончилось все благополучно. У меня объявился неожиданный избавитель, и он сейчас сидит в этой комнате. Как только соберутся все приглашенные, я поведаю про мои мытарства и чудесным образом посланную помощь. Проходите, знакомьтесь.
Войдя в гостиную, Леврецкий приготовился к встрече с таинственным незнакомцем, а увидел Сергея Горбатова, о котором невыносимо часто вспоминали в этом доме последние дни. Тот стоял теперь у окна и с небрежностью перелистывал забытый кем-то на столе журнал. Услыхав звук открывшейся двери, он поднял на вошедших спокойный и даже слегка скучающий взгляд и кивнул.
– Сергей Осипович? – оторопел Леврецкий. – Вы здесь?
– К Вашим услугам, – ответил Сергей.
В этот момент снова зазвонил дверной колокольчик.
– Так Вы знакомы, господа? Простите, я на минутку! – извинилась хозяйка и вышла.
– Какими судьбами? – Все еще стоя в дверях, допрашивал Леврецкий.
– Волей случая, Корней Степанович. Да Вы не стойте там, проходите, – Сергей открыто нахальничал, наблюдая как гость продолжает бледнеть. – Вам же, вероятно, тут по-свойски все знакомо?
– Ну, это уж… – начал, было, гость, но в гостиную вошли хозяйка и ещё двое. Одним из вновь явившихся был тот, кого в ресторане называли «завистником» Сергея, а по паспорту он значился как Офиногенов Сергей Герасимович. Тезка, однако. Вторым – уже небезызвестный нам Клим Неволин. Он тоже прибыл с букетиком, но эти цветы – ромашки, васильки да колокольчики – явно были собраны собственноручно, на каком-нибудь склоне холма или оврага, коими город был, к счастью, полон.
– Дорогая хозяюшка, многие Вам лета! – продолжал Неволин начатый еще в прихожей панегирик. – Пусть эти простые полевые цветы украсят мимолетно Ваше жилище, напоминая нам грешным о вашей простоте обращения к нам, недостойным, о Вашей милости и доброте. Серёженька! Ты здесь? Вот уж сюрприз, так сюрприз. Рад видеть тебя, друг мой прекрасный.
