Они молча смотрели друг на друга.
– Я скоро, – сказал Кир. Он тотчас же вышел из комнаты и спустился вниз, чтобы узнать у хозяина гостиницы, не было ли писем.
Писем не оказалось, поэтому он снова стал подниматься наверх. Не хотелось думать о том, что ждало впереди. Отвергнутая София, выслушивающая упреки, не слишком приятное зрелище. Но отвергнуть ее необходимо. Следовало избавиться от нее.
Добравшись до своих комнат, Кир увидел, что из открытой двери спальни льется свет. Он вошел туда. Оказалось, что София зажгла свечи – множество дорогих свечей из пчелиного воска – и теперь сидела за столом, склонившись над каким-то гроссбухом.
Схватив с полки флягу с виски, Кир открыл ее и с жадностью сделал глоток. Затем уселся на скамью напротив Софии.
– Я просматриваю твои бухгалтерские книги, – пояснила она, не поднимая глаз.
– Вижу.
Она взглянула на оловянную флягу и едва заметно улыбнулась.
– Я же говорила тебе, Кир, что должна просмотреть их.
Он сделал еще глоток виски.
– Да, говорила.
София снова улыбнулась и вернулась к своему занятию.
Она все еще была в темно-синем сюрко, но развязала шнуровку, державшую рукава у запястий, и подвернула их до локтей. Кроме того, она сняла с волос сетку, удерживавшую прическу, и стянула волосы в узел на затылке, скрепив его длинной палочкой. Выбившиеся пряди обрамляли ее лицо, сейчас сиявшее в ярком свете свечей.
Кир заглянул под стол и обнаружил еще одну вольность – София сбросила туфли и скрестила ноги. Из-под подола юбок выглядывали беловато-розовые пальчики.
Кир невольно вздохнул и снова глотнул виски. Раньше он никому не позволял заглядывать в гроссбухи леди Мистраль. Да и сейчас не позволит. Вот только посмотрит на нее еще немного, а затем…
Не отрывая глаз от гроссбуха, София сунула руку в складки юбок и извлекла… очки!
Кир едва не вскрикнул от изумления. Ведь очки – они только для священников… Хотя в последнее время их покупали многие торговцы. И женщины.
София прижала очки указательным пальцем, удерживая их на переносице. Кир ухмыльнулся, а она, вскинув на него глаза, прищурилась и спросила:
– Ты что-то хотел сказать?
Он покачал головой и, все еще ухмыляясь, обвел пальцем свои глаза, затем прижал невидимые очки к своей переносице.
Брови Софии приподнялись, причем одна чуть выше другой. После чего она медленно подняла руку и стала чертить в воздухе круги, как бы метясь в его грудь. Очертив точный, последний круг, она знаками изобразила, что берет лук и выпускает стрелу прямо в воображаемый кружок.
Кир расплылся в улыбке и покачал головой. А София, усмехнувшись, снова склонилась над книгами.
Он не знал, сколько времени они так просидели. Но видел, что свечи догорали, а луна спускалась все ниже. София крайне редко поднимала голову от книг – только для того, чтобы переменить позу. Она регулярно переворачивала страницы и водила пальцем по строчкам. Очень часто она удовлетворенно хмыкала и очень редко досадливо морщилась, возможно, отыскав какую-то ошибку.
Наконец, сделав очередной глоток из фляги, Кир подался к столу, решив, что резкое движение привлечет внимание Софии. Не привлекло. Она снова перевернула страницу, безмолвно шевеля губами.
– София, – прошептал он, упершись локтями в стол.
Она прижала палец к губам.
– София, – позвал он погромче.
Она перевернула страницу.
– София! – громко воскликнул Кир.
Она подскочила на скамье.
– Что… Что случилось?
– Я отпускаю тебя, София.
Она нахмурилась. Между бровями пролегла морщинка.
– Ты… что?
Он встал.
– Мне больше не требуются твои услуги.
– Ты больше не требуешь… – Она тоже поднялась.
– Тот, кто напал на тебя, состоит на службе у Эдгара Даммерси, лорда Нолла.
София вздрогнула.
– Что ты сказал, Кир?! Ты узнал, кто…
Он кивнул и потянулся к одному из гроссбухов.
– А Нолл, в свою очередь, служит Козимо Эндольте.
София раскрыла рот – и со стоном опустилась на скамью.
– О нет… – прошептала она.
– Возможно, Нолл обманывает Козимо, но если не обманывает… В таком случае за тобой охотится сам Эндольте. Риск слишком велик. Все это становится чересчур опасным.
– Становится чересчур опасным? – София нервно рассмеялась. – Кир, ты сошел с ума. Да ведь именно поэтому я здесь. Потому что все становится чересчур опасным, я обязана быть здесь.
– Нет. – Он потянулся к другому гроссбуху и положил его поверх первого.
София снова вскочила на ноги. Упершись ладонями в стол, заявила:
– Ты не сможешь от меня избавиться.
– Поверь, смогу.
– Но, Кир, ведь я нужна тебе…
Он фыркнул и пробормотал:
– Ты ошибаешься.
– Кир, спроси меня, о чем хочешь. Я многое узнала за последний час.
– Из какого порта перевозят квасцы? – спросил он с усмешкой, так как был совершенно уверен, что София не знала ответа. Ну разумеется, не знала. Упоминание о квасцах потонуло среди других записей на первых страницах гроссбуха, который она изучала. Эта запись, почти неразборчивая, была внесена сразу после того, как он заплатил за пребывание кораблей в знаменитом порту Керасонт, откуда отправляли квасцы.
– Из Керасонта, – ответила София.
Кир замер в изумлении.
– Насколько я поняла, ты платил смотрителю порта сто ливров в год за то, чтобы с судами ничего не случилось.
Кир положил гроссбухи на сундук и снова повернулся к Софии. Она молча смотрела на него, склонив голову к плечу.
– А сколько судов занято в перевозках между Генуей и Сирией? – спросил он.
– Два десятка.
– Где подписаны контракты?
– В Айясе, в конторе генуэзцев.
Кир ненадолго задумался, потом спросил:
– Что мы вывозим из Марше?
– Бумагу. Очень хорошего качества.
– А олово?
– Венеция.
– Воск?
– Испания.
– Наш португальский агент?
Она помолчала, потом призналась:
– По-моему, я не дочитала до этого места, потому что не знаю его имени.
Он невольно улыбнулся, но тут же нахмурился и проворчал:
– Нет, София. Слишком опасно.
