Так что в любом случае – даже если Кир каким-то чудом раздобыл гроссбух, – он никак не сможет воспользоваться им надлежащим образом. Не сможет по одной простой причине: ирландский ублюдок слишком глуп и не способен добиться успеха. Он всего лишь пешка в большой игре, не более того. И даже не пешка, а повязка, чтобы остановить кровь. А повязку потом выбрасывают туда же, куда выбрасывают и весь прочий мусор. Так поступает Козимо Эндольте. И он, Драгус, тоже.
– Кир действительно посещал лорда Нолла, сэр, – сообщил Арнольд, прерывая мысли Драгуса. – Они, по словам леди, были там по делу. По ее делу, сэр.
– Леди так и сказала? – проворчал Драгус.
– Да, сэр.
– И леди Мистраль заступилась за сэра Кира во время допроса?
Арнольд утвердительно кивнул.
– Да, сэр. Она ужасно разозлилась и позвала стражу.
– Неужели? – Драгус поморщился. – И она что, действительно сказала, что они были в замке Нолла исключительно по ее коммерческим делам?
– Да, сэр, именно так.
Драгус надолго задумался. Судя по всему, Эдгар Даммерси и впрямь выказывал интерес к леди Мистраль. Но почему? Означало ли это, что ею интересовался Козимо? И что затевал этот ублюдок Кир?
Поднявшись на ноги, Драгус наконец-то сбросил плащ и, повернувшись к своим воинам, сказал:
– А теперь оставьте меня.
Воины тотчас же удалились, а Драгус, приблизившись к окну – в небе по-прежнему сверкали молнии, – в задумчивости пробормотал:
– Наверное, пора узнать побольше о леди Мистраль.
Глава 36
Проснувшись в тишине, София осмотрелась. Гроза ушла, но духота осталась. Ох, было ужасно душно.
Приподнявшись на локтях, София посмотрела в сторону двери… и вдруг увидела Кира, лежавшего на скамье у двери. Его туника валялась на полу, и он, казалось… Нет-нет, он не спал.
Откинув с лица волосы, София позвала:
– Кир, не спишь?!
– Нет, София, – ответил он, и по голосу сразу же стало ясно: он было чем-то озабочен.
Тихонько вздохнув, она спросила:
– Кир, что-то не так?
Он долго не отвечал, и ее беспокойство усиливалось с каждым ударом сердца.
– Нет, все в порядке, – ответил он наконец. И теперь окончательно стало ясно: его слова совершенно не соответствовали действительности.
– Кир, что ты? – пробормотала София.
– Ничего. Просто наблюдаю за тобой. Скажи, почему ты вернулась?
– Вернулась?
– Да, прошедшим вечером. Вернулась с гроссбухом…
– Ты был в опасности, вот я и вернулась.
– София, я всегда в опасности.
Она вздохнула.
– Да, знаю.
Он молчал, и она проворчала:
– Как здесь душно… И жарко.
Кир окинул ее взглядом и сказал:
– Сними камизу, и станет прохладнее.
София невольно вздрогнула, внезапно почувствовав, как меж ее ног словно пламя заметалось. И она тотчас же выполнила пожелание Кира – схватилась за подол камизы и стала медленно снимать ее.
– Вот так гораздо лучше, – прохрипел он минуту спустя. Чуть помолчав, добавил: – А теперь подойди сюда.
София и на сей раз подчинилась. Соскользнув с кровати, она направилась к Киру – и остановилась в шаге от него. Он приподнялся и провел кончиками пальцев по ее животу. Но не встал, не шагнул ей навстречу.
Прерывистый вздох сорвался с ее губ. А он снова провел пальцами по ее животу.
Она подступила поближе, и на этот раз его рука дотянулась до ее груди. София закрыла глаза и подвинулась еще ближе, став вплотную к нему. И тут он обхватил ее за талию и привлек к себе, так что она оказалась в его объятиях.
София провела ладонями по его прекрасному телу, покрытому шрамами, и прошептала:
– Мне так жаль… – Она принялась целовать его шрамы. Он замер в изумлении, а она добавила: – Но мы с тобой никогда не будем такими, как они.
И Кир не возражал. Во всяком случае ничего не сказал. Вместо ответа он взял ее лицо в ладони и прижался губами к ее губам. Поцелуй его был долгим и страстным, но София хотела большего и умоляла о большем тихими стонами и ласками – поглаживала его по плечам, по груди, по бедрам…
А Кир все целовал ее и целовал – поцелуй этот длился не меньше часа, и в какой-то момент ей показалось, что он будет длиться всю оставшуюся жизнь – безусловно лучшую ее часть.
Она, должно быть, кричала. Мысленно кричала о своем счастье. А он, должно быть, сжимал ее в объятиях до восхода солнца. А потом, когда в окно заглянули жаркие солнечные лучи, чуть приподнял Софию и стремительно вошел в нее.
Она тихо застонала, а Кир, прижимаясь губами к ее груди, глухо прохрипел:
– О, София, черт возьми, София!.. – крепко сжимая ее бедра, он входил в нее снова и снова, а губы их при этом то и дело сливались в жарких поцелуях. И каждый раз, опускаясь на его горячую плоть и сжимая могучие плечи, София заглядывала в сверкавшие глаза Кира и видела в них именно то, что ей хотелось видеть.
Глава 37
– Выходит, гроссбух исчез?
Тихий голос Козимо Эндольте приводил в ужас и леденил кровь, но было совершенно очевидно: единственный выход из положения – предельная откровенность. «Да и какой смысл лгать?» – со вздохом подумал барон. И действительно, что он делал бы без Козимо? Ведь его, Нолла, род за несколько последних поколений почти обнищал. Конечно, это была благородная бедность, но, увы, все-таки бедность. А сейчас с помощью Козимо Эндольте он восстановил семейное состояние и стал весьма влиятельным человеком. Однако не стоило забывать и о том, что Козимо всего лишь жалкий французишка итальянского происхождения, так что было бы удивительно, если бы барон Нолл, английский аристократ, слишком уж робел, беседуя с ним.
Стараясь держаться независимо, Нолл заявил:
– Да, исчез. Его украли.
Козимо, стоявший у окна, презрительно фыркнул и проговорил:
– Но почему, барон? Женщина и гроссбух вроде бы очень простая задача.
Повернувшись к Ноллу, он пристально взглянул на него и повторил:
– Женщина и гроссбух только и всего.
Барон нервно переминался с ноги на ногу. А Реми Черный, стоявший с ним рядом, горделиво сообщил:
– Это я раздобыл гроссбух.
Козимо взглянул на него и спросил:
– А дальше? Что ты сделал потом?
– Я отдал гроссбух ему. – Реми кивком указал на Нолла.
Даммерси нахмурился, однако промолчал.
Козимо прошелся по комнате и, снова взглянув на Нолла, тихо спросил:
