Козимо вздохнул и знаком велел впустить графа.
Хмурый Ральф де Сандвич вошел в зал и тотчас же проговорил:
– Сир повелел начать расследование, мастер Богач.
Вот так-то! Никаких преамбул. Никаких любезностей. Сразу – про расследование. Козимо откинулся на спинку стула и спросил:
– Чем я могу служить короне?
– Слухи о беззакониях, творящихся в нашем королевстве, очень беспокоят короля, – заявил граф. – Война с Францией требует предельного внимания – и все же короля каждый день донимают рассказами о гроссбухе, хранившемся у Роджера Дарнли, у того самого, который был повешен за государственную измену. И при этом всегда упоминается твое имя. Как тебе известно, король давно ищет этот гроссбух. Кроме того, до него дошли слухи, что негодяй Дарнли оболгал в своих записях покойную королеву, но это наглая ложь! Король приказывает найти и уничтожить гроссбух, иначе тебя объявят его хранителем. Наш повелитель решил беспощадно расправляться с государственными изменниками. Тебе дана возможность оправдаться.
«Дана возможность остаться в живых», – мысленно поправил Козимо. Он молча кивнул, и Ральф де Сандвич тут же развернулся и без единого слова покинул зал.
Козимо тяжко вздохнул и глубоко задумался. Государственная измена… Необходимость расправиться с изменниками… Верные советники… Каким же глупцом стал король!
Снова вдохнув, Козимо поднялся на ноги. Ему следовало срочно убраться из Англии… вместе с драгоценным грузом. Но с каким именно?
Подняв глаза, Козимо увидел у дверей Нолла, ждавшего аудиенции. Снова усевшись, он спросил:
– Что тебе, Эдгар?
– Они покидают тонущий корабль как крысы, – сообщил барон, приблизившись к столу.
– Знаю. А чего хочешь?
– Сэр, вы подумали о судах леди Мистраль?
Козимо пожал плечами.
– Для начала расскажи мне о ней.
Глава 44
Утреннее солнце, окрасившее небо багровыми полосами, проплывало по горизонту, предвещая еще один тяжелый жаркий день. Двери в покои Кира были распахнуты даже ночью, но ничто не могло унять ужасную жару.
Кир вошел в спальню, окна которой выходили на север. Здесь еще царил полумрак и было не так душно, как в остальных комнатах. София, уткнувшись лицом в подушку, что-то бормотала во сне. Волосы она стянула на затылке в узел, но выбившиеся из него рыжие пряди разметались по подушке длинными липкими лентами. Тонкая рубашка льнула к бедрам Софии, а шея и руки были покрыты капельками пота.
В очередной раз что-то пробормотав во сне, она повернула голову и тихонько вздохнула. Кир же спустился вниз, чтобы поговорить со Стефаном, а потом снова поднялся наверх с большой чашей, накрытой мягким полотенцем.
София вновь заметалась по постели, терзаемая беспокойными снами. Наконец открыла глаза и уставилась в пространство. Жара угнетала и лишала жизненных сил, и она чувствовала себя вялой, липкой и скользкой от пота. Ох, как же ей сейчас хотелось оказаться среди каменных стен или на берегу реки. А лучше всего в ледяной пещере.
Она что-то пробормотала и тяжко вздохнула. И ей вдруг представилась широкая река в январе, когда…
Она невольно вздрогнула – что-то восхитительно холодное внезапно скользнуло по ее разгоряченной потной шее. Тотчас же ожив, София повернула голову и приподнялась на локте. На кровати рядом с ней сидел Кир с тряпкой в руке. А рядом с ним была чаша, наполненная холодом.
– Лед! – воскликнул он с улыбкой.
– Но как же… – Она уставилась на него в изумлении.
– Пещеры, – пояснил он. – Ну, ложись!
Расплывшись в улыбке, София рухнула на жаркую липкую постель. А Кир тотчас скользнул рукой под ее сорочку и провел ледяной тряпочкой по ее спине. Внезапно рука его остановилась у холмиков ягодиц, и София в восторге застонала. Лед таял, увлажняя рубашку и делая ее восхитительно холодной. Когда же он положил ладонь на ягодицы, тихонько застонала. О, как ей хотелось выгнуться для него, забыться в его объятиях!
И тут он вдруг склонился над ней и прошептал:
– Поднимайся…
София тотчас подчинилась и приподнялась. А Кир, набрав из чаши горсть льда, приложил его к ее грудям.
Она со стоном запрокинула голову, и их губы тут же слились в поцелуе. При этом его рука со льдом по-прежнему прижималась к ее груди. София выгнула спину и снова застонала от восхитительного холода. Но губы их были горячими, а поцелуи – жаркими и страстными.
– Пожалуйста, о, пожалуйста… – шептала она между поцелуями, думая лишь об одном: он не должен останавливаться!
Тут Кир убрал руку, и София, протестуя, вскрикнула. Но он просто зачерпнул из чаши еще горсть льда, а затем снова провел ладонью по ее спине и ягодицам.
В какой-то момент другая его рука проникла под подол ее сорочки и скользила между ног, которые она тотчас раздвинула. Когда же пальцы его коснулись ее лона, София вскрикнула и протяжно застонала. А Кир, мгновенно оказавшись на середине постели, развернул ее спиной к себе, тотчас же приспустив штаны и прижавшись чреслами к приподнятым ягодицам Софии.
– Ты самое прекрасное, что есть на свете, – прерывисто прошептал он ей в ухо. – Я никогда не буду достоин тебя.
София невольно вздрогнула. Нет, он не сказал этого! Она, должно быть, плохо расслышала.
Тихо застонав, София уперлась локтями в матрас и еще выше приподняла ягодицы; теперь голова ее была опущена, а волосы свисали неряшливыми влажными прядями. Она чувствовала, как возбужденная плоть Кира все сильнее вжималась в ее ягодицы. Ах, он хотел ее – и непременно получит все, чего хотел.
Но Кир вдруг чуть отстранился; он почему-то медлил, и она, снова застонав, прошептала:
– Ну что же ты?.. Не останавливайся…
В следующее мгновение он прорычал что-то неразборчивое и, резко подавшись вперед, стремительно вошел в нее.
София всхлипнула и тут же прохрипела:
– Еще, сильнее! – Она в очередной раз застонала.
И тут Кир, закрыв глаза, начал двигаться – медленно, очень медленно…
Внезапно в дверь громко постучали. Но Кир не сразу отреагировал; голова у него шла кругом, и лишь повторный стук ворвался в его сознание.
София же замерла на мгновение. Потом, повернув голову, взглянула на любовника.
И тут из-за двери послышался голос:
– Вам послания, миледи. Говорят, срочные. Оба срочные.
– Оба? – прошептала София. И громко спросила: – От кого?!
– От Томаса менялы, миледи! И от лорда Нолла!
Она с облегчением вздохнула. А ее любовник разразился потоком ругательств.
– Тише, Кир, – прошептала София. – Ведь мы же…
