София в ужасе смотрела на трубки. Она потянулась к одной из них, но тут же отдернула руку.
– Как, говоришь, их называют?
– Называют по-разному. Огненное лекарство… Китайские стрелы… Огненное копье…
– Огненное копье… – шепотом повторила София. – Сколько их здесь?
Кир молча пожал плечами. Поднявшись на ноги, он прошел между рядами товаров, затем, взобравшись на какие-то тюки, принялся срывать с них парусину. София ахнула в изумлении. Здесь были сотни таких трубок!
А Кир нахмурился и пробормотал:
– Но как же…
– Что как? – прошептала София, тоже поднимаясь.
– Как их зажечь – вот, о чем я думаю.
– Ты ведь сказал, что огнем.
– Да, но чем выталкиваются заряды? Должно быть, селитрой. – По-прежнему стоя на горе тюков, Кир внимательно рассматривал трубки. Наконец пробормотал: – Эдуарду это очень не понравится.
– Эдуарду?
– Да, София. Королю Англии. Он недавно объявил войну Франции.
София снова посмотрела на трубки смерти.
– Думаешь, этот груз предназначен для Франции?
– А ты сама как думаешь? Ведь если оружие предназначено для Эдуарда, то зачем его прятать? Знаешь, теперь я кое-что понял. Твой отец пристроил тебя к торговле шелком с дальним прицелом, – имея в виду именно это. И он хотел, чтобы ты вышла за Ричарда.
София замерла – и вдруг покачнулась, почувствовав головокружение. «О боже, неужели это правда?» – думала она.
– Твой отец и муж обманули Козимо, – продолжал Кир. – Эти трубки были идеей Козимо, но твой отец, а потом и муж сами заключали сделки и готовили груз для перевозки. Ричард отправился на южные рынки, нашел там торговцев и стал переправлять трубки по бурным морям и горным переходам. На это ушли годы.
София содрогнулась. Пот стекал холодными струйками между ее грудей. На это ушли годы, а она ничего не подозревала!
– Значит, это купил мой муж, – прошептала она, указывая на трубки.
Кир кивнул. Казалось, он совсем не ужасался этому открытию.
– Да, конечно. Поэтому он и женился на тебе. По наущению твоего отца.
София поспешно отступила от страшного груза. Колени у нее подгибались, и она оперлась на какие-то тюки.
Кир приблизился к ней и, обнимая за плечи, вновь заговорил:
– Это оружие являлось великим планом Козимо, но твой отец и муж сделали за него всю работу, а потом их обуяла жадность. Когда же твоего отца повесили, Ричард решил самостоятельно закончить дело, а потом вдруг умер. В самый неподходящий момент.
София в ужасе прошептала:
– Думаешь, Козимо… – Она зажала рот ладонью.
– Нашел и убил твоего мужа? Нет. Думаю, это сделал Реми по его приказу. Хотя… Скорее всего он должен был заставить Ричарда сказать, на каком судне находится груз. Но Ричард заупрямился, и Реми его убил. Разве не понимаешь?
Она понимала. Все теперь понимала. Ее постоянно обманывали, и только один человек попытался освободить ее. Этот человек – мошенник Кир, желавший отомстить своим врагам.
София присела на корточки. Голова по-прежнему кружилась, пальцы заледенели, а сердце больно ударялось в ребра. Судорожно сглотнув, она прошептала:
– Но ведь это мое судно… Значит, меня повесят тоже… Как и моего отца.
– Нет, – Кир покачал головой. – Не тебя, София. Он протянул ей руку, помогая подняться. – А теперь вспомни: разве я не говорил, что ты пожалеешь, если пойдешь со мной?
Глава 51
Он поспешно вывел ее из трюма, затем провел по палубе. Попрощавшись с матросами, София велела им слушаться Кира и выполнять все его приказы.
Потом Кир усадил ее в шлюпку и стал грести к берегу. Оба молчали, думая каждый о своем. Молчали они и по дороге к постоялому двору, шагая по уже пробуждавшимся улицам. Потом Кир помог своей спутнице подняться по лестнице в их общие покои. Когда она вошли, солнце уже поднималось и его жаркие лучи заглядывали в окна.
София тотчас села на постель и сложила руки на коленях. Лицо ее осунулось, а широко раскрытые глаза, казалось, смотрели в пустоту. Кир прекрасно знал, что она сейчас испытывала, но что с этим поделаешь? Не мог же он отказаться от своих планов…
София была в полной растерянности. И ее не покидала мысль о том, что Кир, возможно, знал, что за груз находился на корабле. А если и не знал, то не был удивлен, обнаружив там это ужасное оружие. И теперь было ясно: он вовсе не пытался заставить Козимо вложить деньги в несуществующую компанию, чтобы оставить его без единого пенни. Нет, он пытался украсть оружие и разорить всех. Всю Англию!
София чувствовала себя так, словно судно по-прежнему раскачивалось у нее под ногами. О боже, что она наделала?! Объединилась с Киром, доверилась ему! Какая же она дура. Впрочем, она всегда ею была, когда речь заходила о Кире. Хотя, казалось бы, прекрасно знала, что этому человеку нельзя верить.
Тут Кир вошел в комнату с небольшим сундучком в руках. Взглянув на него, София просила:
– Что это?
– Золото и драгоценные камни. Возьми, сколько захочешь. Потом уходи.
– Что? – спросила она, уставившись на Кира в изумлении и чувствуя себя последней дурой.
А он пристально смотрел на нее, и взгляд его был ледяной. В точности так же Кир смотрел на людей, которых терпеть не мог, которым не доверял, с которыми не хотел иметь ничего общего.
– Позволь мне пояснить, София. Между нами все кончено. Тебе пора уйти.
– Но ты говорил… ты сказал, ты просил меня… – Она осеклась, не в силах продолжать. Ведь он просил ее выйти за него замуж…
Губы его тронула усмешка. Очевидно, он понял, что она хотела сказать. Глядя на нее все с тем же леденящим холодом в глазах, Кир проговорил:
– София, ты, конечно же, знаешь: я всегда говорю то, что должен сказать, делаю то, что должен делать, и только таким образом достигаю цели. Женщинами нужно управлять, вот и все. Это первый урок, который я когда-то усвоил. Вернее, второй. – Он улыбнулся. – А первый состоит в том, что никогда никому нельзя доверять.
Она почти бессознательно покачала головой, а он добавил:
– Я ведь не раз пытался объяснить тебе это, разве нет?
– Но ты сказал, что никогда не лгал мне, – прошептала София.
Губы его снова растянулись в холодной улыбке, и он проговорил:
– Я солгал. – Он постучал по сундучку, и лежавшие в нем драгоценности зазвенели. – Это твое, София, понимаешь?
Охваченная леденящим ужасом, она прошептала:
– За что?
– За оказанные услуги.
Он окинул взглядом ее тело, но в его глазах был все тот же холод.
