Главным образом сложность таилась в том, что ей никогда раньше не приходилось завоевывать мужское внимание. Во всяком случае, очень пытаться. Более того: она никогда раньше не желала мужского внимания так, как хотела этого сегодня, с этим конкретным мужчиной.
– Титьки! – простонала она. – Я заставила его сказать «титьки»!
Не то чтобы он этого не заслужил.
Тэнзи сорвала с ноги атласную туфельку и швырнула ее через комнату. Никакого удовлетворения ей это не принесло – туфелька бесшумно покатилась по толстому ковру.
– Он грубиян и невежа, – громко сообщила она стенам и огромному количеству цветов, уже поникших. На свете слишком мало подходящих случаев для употребления этих слов.
Затем она сорвала вторую туфельку и огляделась, думая, куда бы ее швырнуть.
Бросила в стену.
Тэнзи показалось, что за стеной кто-то заворчал.
Отлично.
Она протяжно вздохнула и села за письменный стол, ткнула пером в чернила, развернула лист бумаги и аккуратно добавила в свой список:
«С ним ты чувствуешь себя так, будто ты единственная женщина на свете.
Ужасный недостаток характера, вот что это такое. Ужасно, ужасно неприлично смотреть поверх твоего плеча на брюнетку, которая хотя и очень привлекательна, тем не менее уже увядает. Но с другой стороны, если она вдова, значит, вольна делать все, что ей хочется (включая все те вещи, какими на итальянском языке предлагал ей заняться Джанкарло) с Йеном Эверси. Который не герцог и никогда не станет герцогом, у которого даже титула нет, пусть даже у него такие бесконечно голубые глаза, от которых замирает дыхание…»
Тэнзи шлепнулась на кровать. На одну минуточку. Всего на одну долгую, прелестную минуточку. Она закроет глаза всего на секунду. Ноги так устали, и будет чудесно… чудесно…
Глава 8
– АААААА!
Едва глаза ее распахнулись, руки метнулись к голове. В ней стреляли пушки. Похоже, вчерашние шампанское и миндальный ликер превратились в кипящий свинцовый шар и поселились где-то за глазом.
БУМ. БУМ. БУМ. БУМ.
Она лежала, стараясь не шевелиться. Ни одна скульптура в Вестминстерском аббатстве не могла быть более неподвижной. Эта жуткая боль ее завораживала, и еще она немножко ею гордилась. Чувствовала себя такой искушенной. И ее тошнило.
Тэнзи осторожно взглянула на себя. Все еще полностью одета. Только туфель не хватает. А где туфли?
Но еще только рассветает…
Любопытство оказалось сильнее тошноты.
Она выскользнула из кровати и очень, очень осторожно, словно вместо головы у нее была готовая взорваться граната, понесла себя к окну, ступая на упавший на пол луч света, как на натянутый канат. Осторожно раздвинула шторы.
Аааа!
Кошмарный карающий свет!
Хотя солнце едва показалось над горизонтом, как половинка персика, поднимающаяся из воды.
Она отпрянула в тень и схватилась за голову.
Но инстинкт снова толкнул ее вперед, и она робко приоткрыла глаза.
И получила награду за эту мучительную боль. Незнакомец снова стоял на балконе!
Солнце только что добралось туда, и он стоял наполовину в тени, наполовину позолоченный. Языческий бог.
На один благословенный миг боль утихла.
Все ее чувства подчинились одной цели – увидеть его; так во время скачек кидаются к ограде болельщики. Тэнзи вдохнула и ощутила его. Снова. Как будто каждой клеточкой стремилась внимать его красоте.
Но даже несмотря на ее плачевное состояние что-то в нем…
Что-то в его внешности… что-то в том, как у нее внезапно захватило дух…
Не может ли это быть тот самый невозможный, самовлюбленный Эверси?
Он снова прогнулся, вскинув загорелые, божественно мускулистые руки, как приземляющийся акробат, и взревел – но на этот раз рык его быстро перешел в некий звук, подозрительно напоминающий похмельный стон.
А затем он почесал грудь и нырнул обратно в комнату.
Тэнзи хихикнула.
– Ой-ой-ой-ой-ой-ой! – И немедленно была наказана возвращением в голову батальона солдат в подкованных сапогах.
Она споткнулась и ухватилась за шнур сонетки, как за спасательный канат.
В эту минуту она бы с радостью обменяла всю свою кровь на чашку кофе.
– У вас есть какие-нибудь книги про Ричарда Третьего? Того горбуна, который «корону за коня»?
Казалось чудом, что она в состоянии передвигаться, но после второй чашки очень сладкого кофе и двух с половиной пышных лепешек Тэнзи и точно так же подкрепившая свои силы Женевьева отправились на прогулку, руководствуясь теорией, что свежий воздух и энергичное движение пойдут им на пользу. Кроме того, предполагалось, что Тэнзи, естественно, хочет получше рассмотреть Пеннироял-Грин.
Свежий воздух и вправду пошел обеим на пользу. В нем ощущался слабый аромат моря и зелени, и это Тэнзи понравилось. Она почти ничего об этом не помнила, хоть и жила здесь в детстве, но пейзажи Суссекса, насколько она могла судить, были неброские. Скромные. Пологие холмы, невысокие деревья, не похожие на надменные, отвесные и неровные горы и буйные леса Америки. Овцы рассыпались по холмам, облака рассыпались по голубым небесам, как пушистые белые отражения друг друга.
Церковь и паб расположились на противоположных сторонах улицы, благодаря чему обои заведения наверняка процветали. Тэнзи вытянула шею, когда они проходили мимо привлекательного магазинчика под названием «Универмаг Постлетуэйт», на витрине которого разместилась соблазнительная коллекция шляпок и перчаток.
Темнота книжной лавки после яркого дневного света оказалась благословением для ее все еще ноющей головы. Она любила романы ужасов, как-то прочитала книгу, написанную мисс Джейн Остин, и та ей очень понравилась, но в последнее время ее просто завораживали приключения. В особенности истории о борьбе за жизнь. Робинзон Крузо потерял все – как он умудрился жить после этого дальше? Ее манили подобного рода книги. У нее имелся томик, написанный мистером Майлзом Редмондом, пережившим разнообразные приключения в Южных морях и едва не съеденным каннибалами. Он выжил, чтобы рассказать об этом. Наверняка и она сумеет пережить радикальные изменения в своей жизни, если другие смогли выжить в мире, где одни люди едят других.
Продавец, жилистый стареющий джентльмен по имени мистер Тингл, одобрительно улыбался ей, то и дело поправляя очки – Тэнзи предположила, что он делает это, когда флиртует.
Так что она вознаградила его, похлопав ресничками.
– Я заявляю, мистер Тингл, что это самая лучшая книжная лавка, в которую когда-либо ступала моя нога! В жизни не видела такого превосходного выбора. Должно быть, вы исключительно проницательны.
