И наконец Тэнзи расправила плечи, запрокинула голову и посмотрела ему в глаза.
Это было почти так же непросто, как смотреть на солнце. Хотя совершенно по другой причине.
Глаза у него были настолько синими, что внутри все заныло, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Оказывается, это слишком интимно – знать, что синие озера его радужной оболочки обведены чуть более темным кольцом, что ресницы у него черные, но на самых кончиках слегка рыжеватые, что зрачки внезапно расширились и потемнели, дыхание прервалось и…
Нервы не выдержали.
Тэнзи длинно прерывисто выдохнула (только сейчас поняв, что все это время сдерживала дыхание) и опустила голову. И сделала шаг назад.
Он был глубокими водами, накрывшими ее с головой, о чем он ей все время говорил.
Она подумала, что слышит его дыхание. Чувствует, что он замер. В нем ощущалась скрытая, едва сдерживаемая энергия. Она внезапно вспомнила, как терпеливо ждет лиса, чтобы в нужный момент прыгнуть на полевую мышь. И в тот миг Тэнзи чувствовала себя единственной женщиной на земле.
– Нет. Я себя не разглядела, – произнесла она тоненьким голосочком.
На самом деле она разглядела себя слишком хорошо.
Затылок стало как-то странно покалывать. А трепет внутри не пропадал.
И, как Йен и говорил, она совершенно не знала, что со всем этим делать.
Поэтому снова почувствовала себя совсем юной и неуклюжей.
И немного рассердилась. Похоже, он никогда не устанет подчеркивать ее наивность и несовершенство.
Повисло странное короткое молчание, пока они изучали друг друга с безопасного расстояния.
Йен откашлялся, прочищая горло.
– А. Что ж, тут неподалеку есть речка, Нарцисс. – Голос его слегка охрип. – Думаю, вы сможете увидеть свое отражение в ней. Идите посмотритесь, если это так необходимо.
Они, держась рядом, доехали до берега, Йен спешился, вытащил из кармана носовой платок и расстелил его на земле, к счастью, не особенно сырой. Затем широким жестом предложил ей встать на колени.
Прямо сэр Уолтер Рэли
[5]. Ну, почти сэр Уолтер Рэли.
Тэнзи, как королева, надменно задрала нос (просто чтобы заставить его улыбнуться), подошла, грациозно опустилась на колени и наклонилась проверить, можно ли и вправду воспользоваться рекой, как зеркалом.
Можно. И он прав. Если уж и дальше придерживаться греческой мифологии, она сейчас напоминала Медузу.
Тэнзи начала вытаскивать шпильки. Быстро провела рукой по волосам и поняла, что часть из них просто потеряла. Расчесала волосы пальцами и как следует тряхнула головой, пытаясь их укротить.
Она была так занята приведением прически в порядок, что не сразу заметила молчание Йена.
Обернулась посмотреть, не уехал ли он.
Увидела на его лице какое-то непонятное выражение, но оно сразу же исчезло. Возможно, ей просто показалось.
– Что вы делаете? – спросила она.
– Погружен в освященное веками занятие – страдаю, что вынужден понапрасну терять драгоценные минуты моей жизни ради женского тщеславия.
– Ах, бедняжечка, как с вами жестоко обращаются! Радуйтесь, что у вас сносная внешность, капитан Эверси. Потому что если вы и вправду обладаете хоть каплей того хваленого обаяния, мне еще нужно в этом убедиться.
Это, как она и предполагала, заставило его рассмеяться.
– Поторопитесь, – тут же нелюбезно сказал он, просто чтобы подтвердить слова Тэнзи.
Она все-таки сумела пригладить волосы, скрутила их в пучок и заколола шпильками. Результат показался ей терпимым.
– Как я выгляжу?
Йен внимательно посмотрел на нее, слегка нахмурившись. От этого долгого пристального взгляда Тэнзи внезапно снова стало трудно дышать.
– Менее интересно, но более презентабельно, – прозвучал непонятный вердикт.
Она с подозрением глянула на него. Вроде бы не насмехается.
Более того, выглядит каким-то озабоченным.
И совершенно не моргает. Это ужасно нервирует.
Тэнзи почувствовала себя добычей.
И она опять толком не знала, что с этим делать. Трепет внутри не прекращался. Вот почему нельзя ездить верхом в одиночку, подумала она.
Тэнзи встала, не дожидаясь помощи, подняла с земли его платок, а он сделал два шага к ее кобылке, готовясь помочь Тэнзи забраться в седло.
И тут…
Позже она сочла своего рода иронией то, что ей ни разу даже в голову не пришло сделать вид, что споткнулась.
А просто вот она стоит, а вот уже падает. Тэнзи увидела, как земля летит ей в лицо, с приглушенным вскриком вытянула перед собой руки и…
Ударилась, будто об стену.
Которая оказалась Йеном, молниеносно метнувшимся к ней. Голова Тэнзи ударилась о его грудь, руки вцепились в рубашку и сильно рванули, когда он ставил ее на ноги. Вдвоем они как будто исполняли некий неуклюжий танец.
Когда к Тэнзи снова вернулось здравомыслие, она обнаружила, что рывком распахнула его рубашку, и ее ладонь проскользнула между пуговицами.
Через мгновение до нее дошло:
Она прикасается к его коже.
Тэнзи тут же ощутила, как напряглись его мышцы.
Она перестала дышать.
Судя по его напряжению, он тоже.
Мгновение словно растянулось во времени.
Ее пальцы раздвинулись, робко, совсем чуть-чуть. Она просто не могла удержаться. Раз уж выпала такая возможность, ей хотелось потрогать еще. Хотелось вообразить, как весь он, как цветок, распускается от этого ее касания.
Пролетело еще одно короткое мгновение, и он хрипло произнес:
– Не надо.
Слишком поздно. Тэнзи не смогла бы убрать руку, даже если бы Йен направил на нее пистолет. Такая горячая и шелковистая кожа на пугающе, завораживающе твердой груди. Теперь Тэнзи немного испугалась, но все равно не смогла бы убрать руку, как ни пытайся.
– Тэнзи… – В его голосе прозвучало мягкое предостережение.
Впрочем, он не отпрянул.
Время замедлилось, загустело, размягчилось, как… как…
Лава.
Его голос зазвучал тише, с хрипотцой, ласкал ее обострившиеся чувства, как бархат.
– Ты слишком стараешься, Тэнзи. Знаешь, что мне это напоминает?
– Сбывшуюся мечту? – прошептала она. «Я прикасаюсь к коже Йена Эверси, я прикасаюсь к коже Йена Эверси».
