Костя был на распутье – отстаивать правду и оказаться в числе подозреваемых или пойти против себя и согласиться с тем, что его заставляли сказать. «Можно пойти на принцип, но сидя в каталажке многое не сделаешь», – подумал он. В тон Косте отозвался Руслан.
– Забери свои слова назад, Склифосовский, и живи спокойно.
И как Косте не хотелось сказать, что он действительно думает, он произнес.
– Не было никакого убийства.
– Что? – спросил капитан. – Ничего не слышно – повторите.
– Убийства не было, – громче повторил Костя.
– Вот и отлично, – облегченно выдохнул Свинищев. – Умер, так умер. Значит, ему было так нужно. И, главное, никакого состава преступления. Я так не люблю писать эти протоколы о задержании. Бр-р-р.
Капитан передернул плечами.
– Но это еще не все, – обратился он к Руслану. – Гражданин Скоробогатов, думаете, нам ничего о вас не известно? Как бы не так.
– А я что? – рассмеялся Руслан. – Я законы не нарушаю, сижу себе, никого не трогаю.
– Можете рассказывать это кому-нибудь другому. А не вашу ли машину, которую еще предстоит выяснить, на каком основании вы забрали у гражданина Р., несколько раз видели рядом с частной территорией, которая принадлежит одному очень уважаемому человеку?
– «Рядом с территорией» – это к вашему сведению еще не преступление. А ваш «уважаемый человек» должен мне «спасибо» сказать за то, что так легко отделался.
Капитан оглянулся на стоявшего за спиной сержанта.
– Слышал Евсеев, оказывается, ему еще должны.
Сержант хмыкнул, а капитан продолжал.
– Да, я всю вашу гоп-стоп компанию могу хоть сейчас за решетку отправить.
– По какому праву? – выступил Костя.
– По уголовному. Уж поверьте, поводов я могу найти предостаточно. Стоит мне дать ход хотя бы по одному из этих дел и ваши еще не начавшиеся убогие жизни пойдут под откос. Если хотите закончить ваш паршивый институт и вернуться в свой Затрапищенск здоровыми и невредимыми, мой вам совет – сидите тихо и не высовывайтесь. Еще раз услышу о вас хоть слово, пеняйте на себя.
Он повернулся к Руслану.
– А вашему папе-прокурору так и скажите – капитан Свинищев передавал ему горячий привет и пожелал успехов в охране близпасущихся гусей. За мной, Евсеев.
Пульт от телевизора ударил в закрывшуюся за ними дверь.
– Сволочь! – сжал кулаки Руслан. – Я тебе еще покажу.
Через пять минут в квартиру влетел запыхавшийся Андрей.
– Там… сосед…, – с трудом выговорил он. – Того…
– Чего «того»? – спросил Руслан.
– Ну, говори, что произошло?
– Дед… старик… того. Скопытился.
Костя подошел к висевшему на стенке календарю.
– Только не говорите, что сегодня двадцать девятое.
Прощальный вальс
Несмотря на то, что в последнее время отношения студентов с дедушкой-соседом были далеко не дружескими, его смерть стала для них большим ударом. Весь следующий день после известия о смерти Николая Тимофеевича Костя ощущал какую-то тяжесть. Не хотелось ни пить, ни есть. В институте он не слышал ни единого слова преподавателей. Чтобы понять, о чем идет речь, ему приходилось прилагать все свои силы.
Семен Анимподистович заметил состояние своего лучшего студента и не на шутку обеспокоился.
– Константин, с вами все в порядке?
Костя поднял на него отсутствующий взгляд.
– Да, все нормально. Я просто немного не выспался.
Не слаще было и остальным жильцам квартиры №259/1. Андрей ходил по квартире как привидение, спотыкался о ковер и опрокидывал стулья. Маша не покидала своей комнаты, а когда появлялась, то была неубрана и не накрашена. Ее глаза не просыхали от слез. Казалось, только Руслану все было нипочем, но, в конце концов, и он не выдержал и чуть не выбросил в окно телевизор – благо, что тот был прикручен к тумбочке.
– Да, что же это такое? Одна тошниловка с утра до вечера.
Похороны назначили на второй день. На них пошли все вчетвером. На косо посматривающих старушек старались не обращать внимания, тем более, что на их сторону встал управдом.
– Очень рад, молодые люди, увидеть вас здесь. Конечно, это печальный повод для встречи, но все-таки я вам очень благодарен. Спасибо!
С похорон вернулись в полном молчании. Дома все разошлись по своим углам, но через некоторое время снова собрались в гостиной. Сидеть поодиночке оказалось невыносимо.
– Может, станцуем? – неожиданно предложил Андрей.
На него посмотрели как на сумасшедшего.
– Ну же, чего вы? – настаивал Андрей. – Помните, как Николай Тимофеевич любил вальсы? Думаю, он был бы не против. Проводим его как следует, без соплей.
Он потянул к себе упиравшуюся Машу.
– Давай! Раз-два-три, раз-два-три. Ну же. Он сейчас оттуда сверху смотрит и радуется. Ему сейчас уже хорошо. Раз-два-три, раз-два-три.
Руслан включил в телефоне музыку. Мелодия вальса наполнила квартиру. Протанцевав пару кругов, Андрей передал Машу Косте.
– Теперь твоя очередь.
– Я не умею.
– Ничего – это легко. Раз-два-три, раз-два-три.
Последним настала очередь Руслана. Он долго противился, но все же прошел с Машей несколько кругов. Настроение у всех поднялось, но в самый разгар входная дверь отворилась, и в квартиру вошел Асбест Поликарпович. Его прищуренные глаза уставились на веселившуюся компанию. С минуту длилось молчание. Затем швейцар развернулся и так же молча вышел.
***
Николай Тимофеевич стал седьмым, кто умер в высотке с тех пор, как в ней поселились студенты. Костя тщательно внес в «Анализатор» данные относительно их бывшего соседа и на их основе принялся выстраивать логические цепочки.
Если все, что происходило до сих пор, было не случайно, в чем Костя теперь был абсолютно уверен, то должно было найтись что-то общее, что связывало покойных, однако обнаружить это оказалось не так просто. Все умершие жили на разных этажах и, насколько знал Костя, не поддерживали друг с другом каких-нибудь тесных отношений. Некоторые из них месяцами не выходили из дома, а другие, как в случае с сыном покойника с десятого этажа, вовсе были иногородними. Правда, все они болели, но своими болячками и лечились у разных докторов. У них не было почти ничего общего, кроме одного – озлобленного выражения лица, которое не стиралось даже после смерти, хотя каждый патологоанатом скажет, что это невозможно и мышцы должны расслабляться.
«Значит, кто-то или что-то так сильно воздействует на них в последние минуты жизни, что это становится частью их физиологии. И скорее всего, именно в этом заключается причина смерти. А если посмотреть с другой стороны, то кроме их жутких гримас нет никаких следов. Не за что зацепиться», – думал Костя и решил поделиться своими мыслями с Семеном Анимподистовичем, у которого в последнее время часто просил совета.
