– Вы сначала дослушайте, а потом говорите, – не унимался Костя. – Фонд «Последняя радость»…
– Так, я вызываю наряд, – потянулся к трубке участковый.
Руслан схватил Костю за шиворот.
– Ты чего делаешь, умник? Тоже хочешь оказаться по ту сторону решетки? Это тебе быстро устроят – и просить долго не придется. Хватит нам одного засланца, а ты тут нужен. Без тебя кто это дело распутает?
Прождав около часа, друзья увидели Андрея. Помятый, со слипающимися от недосыпа глазами, в испачканном свитере он предстал перед ними – жалкий и поникший.
– Эй, вологодский, – попробовал ободрить его Руслан. – Ты чего раскис? Ну-ка, возьми себя в руки.
– Да, нет. Ничего, – махнул рукой Андрей. – Все нормально. Просто не привык спать без матраса.
– Погоди, тут еще не такому научат. Спать стоя не пробовал?
Андрей не сводил глаз с Маши. Девушка тоже смотрела на него. Они стояли по обе стороны решетки и не могли наглядеться друг на друга.
Руслан потянул Костю.
– Отойдем в сторону.
– Зачем?
– Оставь людей наедине, говорю.
Домой Маша ехала счастливая, хотя всю дорогу проплакала. Она рассказала друзьям, что Андрея посадили на пятнадцать суток, хотя Свинищев настаивал на месяце. Начальник полицейского участка – подполковник сказал, что ему не нужны лишние рты в новогоднюю ночь и что пятнадцати суток достаточно, чтобы все осознать. Получалось, что Андрея выпустят в ночь на первое января.
– То есть праздновать будет уже с нами, – счастливо закончила Маша.
– Вопрос другой, – хмуро произнес Руслан. – Где мы сами будем в это время?
Один за всех
Чем ближе становился Новый год, тем активнее становился фонд «Последняя радость». В последние дни его машина целыми днями торчала перед подъездом, раздавая новую технику ошалевшим от предновогоднего счастья пенсионерам.
Управдом со списком обходил квартиры.
– Андрей Николаевич, вот и ваша очередь. Принимайте подарки. Я обещал к вам до праздника, и вот видите… Не благодарите. Здравствуйте, Зоя Степановна. Я к вам не с пустыми руками…
Вместе с подарочной техникой Олег Игоревич выдавал счастливцам бутылку шампанского.
– Обязательно выпейте за Новый год! Ровно в двенадцать часов.
– Конечно, Олег Игоревич. Спасибо! И за Новый год и за ваше здоровье.
Не преминул он заглянуть и в квартиру №259/1. Ему открыл Костя.
– Вы еще здесь? – с деланным удивлением спросил Олег Игоревич.
– Да, а где я должен быть?
– Константин, вы знаете, я отношусь к вам с большим уважением, но закон есть закон. Ни я, ни вы не в силах его изменить. Я и так был слишком добр к вам, но ваше присутствие здесь, я имею ввиду всех жильцов данной квартиры, отрицательно влияет на общее настроение нашего дома. Мне трудно это говорить, но хочу вам напомнить, что после тридцатого числа вы должны освободить жилплощадь.
– Я помню, Олег Игоревич, и все сделаю по закону.
– А как ваши соседи?
– Маша в институте. Руслана вчера забрал отец.
– Вот как, – протянул управдом. – Надо же, а я не успел с ним попрощаться. Ну не буду мешать. У вас много дел – собрать вещи и все такое.
– Всего доброго!
Костя закрыл дверь. Прошел ровно день, как в их квартире не стало Руслана, и к удивлению Кости ему будто не хватало его. Все произошло так неожиданно, что никто не успел опомниться. Около девяти утра дверь квартиры распахнулась, и в нее вошел невысокий коренастый человек в камуфляже, в котором Костя узнал отца Руслана. Вслед за прокурором в квартиру ввалилась его широкоплечая охрана.
– Здравствуйте! – пролепетал Костя.
– Здравия желаю! – буркнул прокурор.
Он прямиком прошел в комнату Руслана, из которой послышались вопли, а затем появился и сам издающий их Руслан. Отец выволок его в гостиную и принялся трепать.
– Вот, значит, как ты учишься? Дрыхнешь с утра до ночи? Ну, я тебе покажу – как обещал, в армию у меня загремишь. На два года от тебя отделаюсь. С глаз долой.
Руслан с трудом высвободил ухо.
– Да, учусь я – учусь. Вон, видишь, – показал он на Костю. – Тоже дома. Значит, в институт еще не пора.
– Его-то я вижу. Да только ты отца за дурака не держи. Какие сегодня предметы?
Руслан глянул на Костю.
– На меня смотри! – закричал отец. – Не знаешь? А вот ректор института – мой давнишний дружок, он тебе подскажет. И о твоих «успехах» в институте, где о тебе слыхом не слыхивали, он тоже мне рассказал. Что же, походил в онучах, походишь в кирзачах.
– Папа!
– Что «папа-папа»? Я говорил, что это последнее предупреждение? Я говорил, что сделаю с тобой? А что ты сделал? Из отца дурака? Только на это и способен. Но я не такой дурак, как ты думал, и теперь я буду смеяться. Собирай шмотки!
После отъезда Руслана Костя вернулся к себе, где заканчивал работу над своим новым изобретением – уничтожителем противолучей. Аппарат был почти готов – оставалось настроить на нужную волну.
Но не это оказалось самым сложным. Гораздо тяжелее было вытащить аппарат из комнаты. Специально для этого Костя поместил его в рюкзак, но даже это не облегчало его переноску – аппарат весил около двадцати килограмм. К тому же в руках приходилось держать полуметровую антенну, которая выполняла роль излучателя. Во всей этой амуниции Костя напоминал сам себе космонавта в скафандре – передвигаться таким образом было тяжело и каждый шаг грозил опрокинуть своего хозяина на пол.
Первые испытания прибора Костя провел на телевизоре, который специально для этого починил. После включении уничтожителя противолучей или «УП», как назвал его Костя, картинка в телевизоре покрылась мелкой рябью. Костя покрутил ручку «Частота». Рябь усилилась, затем сменилась темными полосами, а потом экран погас и больше не загорался.
– Один готов.
Освободившись от аппаратуры, Костя постучал к Маше.
– Кто там?
– Маш, это я – Костя. Сама знаешь, что в квартире больше никто нет.
Девушка выглянула, оставив в двери лишь узкую щель.
– Чего тебе?
– Поможешь?
– Смотря что.
– Присядем. Мне нужно кое-что тебе рассказать.
Маша оглянулась вглубь комнаты и со вздохом вышла в гостиную.
– Только быстро – мне еще партитуру учить.
– Я постараюсь.
Они присели на диван.
– Я про «Последнюю радость»…
– Если ты опять про свои фобии по поводу всеобщего заговора, то я в эти игры не играю, – поднялась Маша.
