– Я имею в виду только одно: из всех возможностей, которые открыты перед вами, вы выбираете Африку? Не мужа, не семью, а Африку?
– Никогда не говорила, что не хочу мужа. Вспомните, я специально подчеркнула, что встречу по пути многих джентльменов.
– Но вы уверены, что в Англии не найдется ни одного?
– Возможно, и нет.
– Во всей Англии? Ни одного подходящего мужчины?
Феба нетерпеливо переступила с ноги на ногу.
– Почему вы спрашиваете, лорд Драйден?
– Вы слишком осторожны, мисс Вейл. Почему?
– Потому что, если я буду достаточно долго уклоняться от ответов, надеюсь, вопросы вам наскучат, и вы смените тему.
Джулиан усмехнулся.
– Я умею быть невероятно терпеливым, мисс Вейл, если чего-то хочу.
Феба застыла. Хочу… хочу… хочу… Желание – вот что привело ее сюда, к Редмондам. Она хотела быть здесь, потому что он здесь. Она хотела видеть его, разговаривать с ним.
А чего он хочет от нее? И почему?
– Возможно, – медленно проговорил маркиз, – ваша жизненная история станет подарком для меня.
Тугой холодный узел, внезапно возникший у нее в животе, означал, что ей не нравится направление, которое приняла беседа.
– Что вы, я вовсе не Шехерезада.
Слишком поздно Феба поняла, что сравнение, мягко говоря, не очень удачное, учитывая, что речь идет о мстительном арабском деспоте, который обезглавил три тысячи девственниц, прежде чем нашел одну, Шехерезаду, оказавшуюся настолько талантливой рассказчицей, что он сохранил ей жизнь. Тысячу и еще одну ночь она рассказывала ему истории, после чего старый негодяй все же влюбился в нее и женился, но не раньше, чем она родила троих детей.
– Шехерезада, – задумчиво протянул он, словно пробуя на вкус каждый слог. – Еще одно длинное красивое слово. Вы любите читать, мисс Вейл, не так ли? Даже такие скандальные истории?
Феба вздохнула.
– Это хорошо известная сказка, – которую она сама же запрещала читать младшим воспитанницам в академии.
– Пусть я заинтригован тем, что у вас может быть общего с ее героиней, но все же не намерен требовать, чтобы вы рассказывали мне 1001 историю подряд 1001 ночь. Я хотел бы услышать только одну историю. Историю вашей жизни. Краткую.
Проклятье.
Последнее, о чем ей хотелось бы с ним говорить, это о своей жизни. Феба не хотела видеть, как он меняется в лице во время ее рассказа.
Она напустила на себя скучающий вид.
– Думаю, у вас и без того есть все, что надо.
Маркиз развеселился.
– Речь не идет о том, что мне надо, мисс Вейл. Я этого хочу. А хочу потому, что высоко ценю все уникальное. В этом между мной и старым арабским деспотом есть определенное сходство.
– Но ее истории восхитили царя, который был одержим мыслями об убийстве. Уверяю вас, моя история вполне обыденна.
– Сомневаюсь.
– Какие у вас есть основания для сомнений?
Маркиз замялся. Как будто напряженно размышлял над тем, что собирается сказать и стоит ли говорить вообще. Его взгляд скользнул по собравшимся внизу гостям, но Фебе показалось, что он их не видел. Когда же наконец заговорил, его слова прозвучали для нее сладкой музыкой.
– Потому что она ваша.
Ох!
Феба отвела взгляд. Ей стало трудно дышать и даже пришлось на секунду закрыть глаза, чтобы справиться с неожиданно нахлынувшими эмоциями. Опасный человек. Умеет подобрать нужные слова. Опасный и очень умный. По правде говоря, она никогда никому по-настоящему не принадлежала. Ее жизнь никогда, ни для кого ничего не значила. Поэтому слова маркиза проникли сквозь все укрепления, которые она так старательно возводила вокруг себя, и достигли самого сокровенного – ее желания, которое она давно и надежно спрятала и даже почти забыла о его существовании. Так ей было легче.
В одном она не солгала. Ее история действительно была вполне обыденна… в определенных кругах.
– Но ведь вы пока не дарили подарков мне, лорд Драйден.
Флирт – отличный способ уклониться от ответа на неудобный вопрос. Этот невероятный мужчина пробудил в ней умение флиртовать – как дождь пробуждает к жизни цветы.
На лице маркиза мелькнула удивление, но он тут же улыбнулся.
– Отлично, мисс Вейл. Я – вам, вы – мне. Я подарю вам подарок, но только когда сам получу. Знаете, я недавно понял, что я всегда делаю подарки, но почти никогда их не получаю. Ну, что вы скажете на это?
Его слова показались Фебе странными, но потом она поняла. Скорее всего, люди считали, что у него есть абсолютно все, чего только можно желать. Кроме того, общеизвестной, пожалуй, даже легендарной была привередливость Драйдена. Вероятно, все опасались его реакции – надменно-удивленной гримасы и слегка приподнятых бровей. «Это? Вы намерены подарить это мне?»
Она взглянула на Лизбет. Теперь та разговаривала с лордом Аргоси, ставшим, если верить слухам, настоящим повесой, склонным к безрассудным пари, которые он, в отличие от маркиза, как правило, проигрывал, и интрижкам со скандально известными особами. Всему виной, опять же, если слухи верны, была знаменитая мисс Синтия Брайтли, которая якобы разбила ему сердце, выйдя замуж за Редмонда. Феба не могла не заметить, что, несмотря на тоску, которую он тщательно изображал, на самом деле, он был всем доволен. Аргоси вовсе не выглядел как человек, махнувший на себя рукой и пустившийся во все тяжкие. Его золотистые волосы были пышными и шелковистыми, глаза блестели.
Но в сравнении с маркизом он выглядел каким-то… незавершенным, что ли… Мальчик, притворяющийся повесой. Рядом с Лизбет он выглядел, если можно так выразиться, частью комплекта. Так серебряный столовый набор для завтрака – чайник и вазочка для джема, разные маленькие ложечки и вилочки – все гармонировало, подходило друг к другу. С точки зрения Фебы – человека, который ни с чем не гармонировал и никому не подходил, – они были разными, но в то же время, очень похожими.
Феба понимала, что обладает определенной притягательностью для маркиза, во всяком случае, пока его что-то в ней привлекает.
– Я родилась в Лондоне, – сообщила она.
Драйден повернул к ней голову.
Она сделала вид, что не замечает его заинтересованности, скользя взглядом по толпе гостей.
– Что же дальше? – не выдержал он.
– Если мы с вами будем общаться 1001 день, лорд Драйден, вероятно, вы услышите оставшуюся часть истории.
Она развернулась, одарила собеседника чарующей улыбкой и побежала к лестнице.
Последнее, что она увидела – весьма приятное выражение откровенного удивленного восхищения на его красивом лице.
Она поднялась по лестнице и была вынуждена остановиться на площадке, почувствовав, что силы ее покинули. Феба прижала руку к груди и почувствовала, как сильно бьется сердце. Ее охватил жар, напомнив, что она, в сущности, играет с огнем. Жаль, что у нее нет веера.
