Глаза Фебы метнулись влево, потом вправо. После чего она украдкой поприветствовала его!
Джулиан ухмыльнулся.
Лизбет всего этого, конечно, не заметила, ни минуты не сомневаясь, что все его улыбки предназначены только ей, благосклонно улыбнулась и царственно склонила головку.
Этот жест вызвал всеобщее оживление. Все хотели знать, кого она одарила своим вниманием.
Джулиан отчетливо услышал шорох шелка и муслина – словно легкий ветерок прошелся по пшеничному полю. Ему даже показалось, что он слышит треск суставов. Женщины, не исключая почтенных матрон, изо всех сил тянули и выворачивали шеи, чтобы взглянуть на него. О, сколько любопытных глаз. Джулиан привык к всеобщему вниманию, но в данном случае он не мог подавить улыбку, не смутив Лизбет.
По природе он не был смешливым. Когда он улыбался, окружающие облегченно вздыхали или начинали лебезить перед ним. Вряд ли стоит давать обществу основания думать, что ему легко угодить. Не приведи господь, кто-то решит, что он склонен к смеху без причины. Только не это.
Он решил, что лучше всего превратить свою улыбку в нечто вроде знака благоволения. Он повернул голову – наверное, так же стражники поворачивают фонари на берегу в поисках контрабандистов. В луч его благосклонной улыбки попали Джосайя, Фаншетта и Джонатан Редмонды. Джонатан передернулся и явно удивился.
Феба опустила голову. Джулиану показалось, что она прилагает отчаянные усилия, чтобы не рассмеяться.
Наконец, все взгляды снова обратились на красивого викария. Все же они не видели его целую неделю.
Нового викария Пеннироял-Грин звали Адам Силвейнус. У него был хорошо поставленный голос, словно специально созданный для этой деятельности – одновременно успокаивающий и оживленный, властный и уверенный. И заговорил он об… алчности.
Далеко не один прихожанин почувствовал себя неуютно, уверенный, что викарий обращается лично к нему. Но в то же время ему все прощали, поскольку именно он был объектом, которого вожделели многие дамы.
Маркиз чувствовал себя вполне уютно. Его взгляд был прикован к шляпке. Его буквально заворожили несколько дюймов тонкой шейки, видной между кружевом воротника и краем соломенной шляпки. Ничего более манящего он не видел никогда в жизни. Он мог думать лишь об одном: что почувствует, когда прижмется к этой шейке губами, коснется языком шелковистой кожи, заметит, как ее руки покрываются гусиной кожей, а соски твердеют…
Вряд ли такие мысли уместны в церкви. И тому есть вполне реальные физиологические причины. Маркиз подвинулся на скамье сначала в одну сторону, потом в другую. Удобнее не стало. Тогда он вздохнул и сконцентрировал внимание на Редмондах.
Было решено (Лизбет, естественно), что все гости после службы отправятся на долгую, полезную для здоровья прогулку, захватив с собой альбомы для рисунков, и сделают несколько набросков очень живописных руин, расположенных неподалеку, после чего вернутся домой, где и позавтракают с большим аппетитом. Лизбет втайне думала, что выглядит еще красивее, когда ее щечки покрыты здоровым румянцем, и, конечно же, была права. Разрумянившись, она действительно становилась еще прелестнее.
Мужчины отнеслись к прогулке для здоровья без особого энтузиазма. Их больше привлекла возможность подстрелить какую-нибудь дичь. Поэтому все собрались на лужайке в ожидании Джулиана, который ушел домой, и теперь неторопливо возвращался к ним. Рядом с ним трусило какое-то существо, при ближайшем рассмотрении оказавшееся собакой. Очень толстой собакой.
Когда они подошли, стало ясно, что собака к тому же очень старая. У нее были огромные водянистые глаза и седая шерсть вокруг пасти.
– Что это? – подозрительно осведомился Аргоси.
– Собака, – с вызовом заявил Джулиан.
– Ну, это вряд ли можно назвать собакой. У нее зубы-то еще остались? Она же не добежит до дичи. А если и добежит, то не удержит в зубах… или что там у нее есть.
Собака взглянула на Аргоси глазами, полными скорби.
Джулиан тоже смотрел на пса с большим сомнением.
– Она, похоже, уже давно наслаждалась заслуженным отдыхом, Джулиан. Зачем ты ее побеспокоил?
– На охоту нормальные люди ходят с собакой, – заупрямился Джулиан. – У отца есть свои собаки, но он тоже отправился на охоту, с соседями. Значит, мы можем рассчитывать только на эту. Нам нельзя без собаки. Как иначе мы сможем спугнуть дичь?
Джулиан пожал плечами.
– Прекрасно. Если у нас есть только эта собака, будем надеяться, она удивит нас своими талантами.
И компания тронулась в путь. Они шли по очень красивому лесу, который становился все гуще и гуще. И поскольку осенний день был ясным и теплым, никто не жаловался. Тишину нарушала только оживленная болтовня Лизбет, перемежающаяся краткими репликами Драйдена, считавшего своим долгом показать, что внимательно ее слушает. Следует отдать ему должное, реплики всякий раз выходили весьма уместными, хотя он не мог бы повторить, что говорила Лизбет, поскольку был занят созерцанием шляпки и спины мисс Вейл.
Жалобы начались, когда лес стал заметно гуще и выяснилось, что Лизбет, судя по всему, сбилась с курса и точно не знает, где находятся ее любимые руины. Одновременно оказалось, что Уотерберн, Аргоси и Джонатан проявили излишний оптимизм, захватив с собой ружья, поскольку собака вовсе не собиралась поднимать дичь. Она мирно трусила по тропинке, а дичь, вероятно, спокойно наблюдала за ней и посмеивалась.
Тропинка стала еще уже, теперь по ней идти рядом могли только два человека, и когда Лизбет и Джонатан стали громко спорить относительно выбора направления, Джулиан уступил свое место и пошел рядом с мисс Вейл.
Некоторое время стояла тишина.
Но на губах Фебы нельзя было не заметить таинственной, проказливой и очень довольной улыбки.
– Мне нравится ваша шляпка, мисс Вейл, – наконец сказал Джонатан.
– Да? Она совсем новая, вы же знаете.
– Вряд ли новая. Мне дали понять, что некая молодая леди едва не проглядела в ней дыру до того, как я ее купил. Вам повезло, что она не пострадала.
Феба улыбнулась.
– То же самое можно сказать и о вас, милорд. На вас всегда устремлено так много горящих глаз.
Джулиан засмеялся. Лизбет, шедшая впереди, повернула головку и одарила его загадочным взглядом сквозь полуопущенные ресницы. Джулиан вспомнил, что именно такой взгляд мисс Вайолет Редмонд отрабатывала на своих поклонниках. Впрочем, взгляд был действительно хорош. Джонатан машинально улыбнулся, и девушка снова отвернулась, довольная полученным знаком внимания.
В этот момент он обнаружил, что Феба почти скрылась из виду за деревом. Вероятно, ему не следовало уделять ей столь явное внимание. Однако он нервничал по совершенно другой причине.
Немного помедлив, он все-таки задал вопрос, ответа на который опасался.
