– Но эта та самая шляпка?
Несколько мгновений, последовавших перед ее ответом, показались ему бесконечными.
– Та самая.
Джулиан молча кивнул. Он испытывал большое облегчение, был очень обрадован и слишком смущен, чтобы говорить. Он всего лишь хотел посмотреть на нее в шляпке. Собственные чувства и желания сбивали его с толку, раздражали и заставляли нервничать.
– Скажите, лорд Драйден, она мне идет?
Она флиртует с ним. Внезапно Джулиан почувствовал мучительную боль. В этот момент он был, как никогда, уязвим и смущен.
– Не знаю, – раздраженно буркнул он. – Она должна изменить вашу внешность в лучшую сторону?
Феба резко повернулась к нему, широко раскрыв глаза.
– Потому что больше ничто этого не может сделать? – добавил он.
От огромного, ошарашивающего потрясения у Фебы непроизвольно открылся рот. На щеках загорелись лихорадочные пятна. Создавалось впечатление, что он ранил ее в самое сердце.
О боже. Разумеется, это прозвучало двусмысленно.
– Нет, я не это хотел сказать. Я имел в виду, что ничто не может сделать вас лучше, чем вы есть.
Комплимент был сомнительным, неуклюжим, зато абсолютно искренним. Он зародился где-то в глубине его души, куда не было доступа здравому смыслу.
Джулиан молча ужаснулся. Повисло тяжелое молчание. Похоже, он сумел шокировать и ее, и самого себя.
Ему хотелось взять свои слова обратно. Последствия обещали стать непредсказуемыми.
Он взглянул вперед, на Лизбет, Уотерберна и собаку, на Джонатана и Аргоси, потом снова на собаку, и попытался вспомнить, как жил и что чувствовал до приезда в Пеннироял-Грин. Он понимал, что лучше и проще было вернуться к той жизни, но знал, что уже слишком поздно.
А потом Феба сделала такой глубокий вдох, что он физически почувствовал, как прохладный воздух врывается в ее легкие. Наконец Джулиан набрался храбрости и украдкой заглянул ей в лицо. Ее щеки порозовели, глаза воинственно загорелись, брови были нахмурены.
Но она не произнесла ни слова.
Джулиан обнаружил, что ленты цвета лаванды, завязанные под ее нежным подбородком, невероятно трогательны. Прелестная вещица, тем более для того, кто жил в Севен-Дайалс. Неудивительно, что девушке так хотелось ее иметь.
– Итак, Севен-Дайалс, – сказал Джулиан.
Феба слабо улыбнулась.
– Как люди попадают из Севен-Дайалс в Пеннироял-Грин? Вы были очаровательной малышкой-сиротой, которую подобрал и вырастил щедрый покровитель?
– Нет. Я была кем угодно, только не очаровательной малышкой. Скорее, меня можно было назвать злобной фурией, необузданной своенравной мегерой. Я была очень дикой и непривлекательной. Хотя, полагаю, меня действительно подобрали.
– Не могу себе представить злобную фурию, которая употребляет такие выражения, как «злобная фурия». Сколько вам было лет, когда вас подобрали?
– Десять. Им пришлось расставить на меня ловушку, как на дикого зайца. В качестве приманки положили кусок хлеба. Я попалась и оказалась подвешенной за ногу. Пришлось повисеть, пока меня не сняли. Потом меня отправили на исправление в школу мисс Мариетт Эндикотт.
Маркиз был так восхищен представшей перед его мысленным взором картиной, что некоторое время не мог говорить.
– Быть того не может, – наконец воскликнул он.
– Ну, образно говоря. А зачем вы хотите это знать?
– Вы собираетесь потребовать другие подарки за ваши истории? Не выйдет, мисс Вейл. Уговор есть уговор. Теперь очередь за вами.
Она улыбнулась, и лицо засветилось. Девушка явно сдерживала смех.
Лизбет повернулась к ним. В руках она держала охапку осенних цветов. Как называются эти длинные кудрявые штуки? Локоны, кажется. Она прижалась к цветам щекой, словно проверяя их мягкость, потом уткнулась в них лицом. Образ был волшебным. Омрачало его лишь одно: Джулиан подозревал, что она отлично знала об этом. Рассмеявшись, девушка побежала за Джонатаном.
Тогда он и заметил, что Феба остановилась, оглянулась и спряталась за деревом, так что Лизбет ее видеть не могла.
Джулиан спрятал улыбку.
– Здесь где-то растет дикая полынь, – сказала она. – Запах изумительный.
– Возможно. Но вы рассказывали о своем детстве в Севен-Дайалс.
– Вовсе нет.
– Ради бога! Ну почему вам так хочется сохранить окутывающую вас тайну.
– Не больше, чем этого хочется вам.
– Но я же вам кое-что рассказал. О коробке для сигар, например.
– Наши жизни очень разные, лорд Драйден. Не думаю, что вы…
– …пойму? Не надо относиться ко мне покровительственно, мисс Вейл. Вы опасаетесь, что я стану осуждать вас? Так же, как вы осуждали меня?
Джулиан видел, что девушка разозлилась. Она ускорила шаги, упрямо стиснула зубы и устремила взгляд прямо перед собой.
– Ваша взяла. Сами напросились. Но учтите, все это было очень давно, и мне было всего десять лет.
– А ваши родители?
– Они исчезли. По очереди. – Она сказала это, в общем спокойно, и лишь в глазах застыла боль.
– Правда? – Джулиан тоже старался говорить спокойно, и уж ни в коем случае не показать, насколько ей сочувствует. Эта девушка принадлежала к категории людей, не приемлющих жалости и сочувствия.
– Первым был папа. Мы жили в комнатах над пабом. Однажды он просто не пришел домой. А маму арестовали за карманные кражи. Говорят, ее выдала проститутка, которой приглянулись наши комнаты. Потом исчезла и она. Я не хотела, чтобы меня отправили в работный дом, поэтому сбежала и долгое время жила с… некоторыми личностями, пока меня не подобрал джентльмен – теперь я понимаю, что он был чей-то поверенный в делах. Он решил, что я слишком умна, чтобы жить на улице, и увез меня в Суссекс, хотя я сопротивлялась, брыкалась и кусалась, как могла. Могу только добавить, что я была помещена в академию мисс Эндикотт, и до сих пор не знаю, кто был мой благодетель.
Господи помилуй.
Информацию следовало переварить, но Джулиан не мог молчать долго – иначе она поймет, какое сильное впечатление произвел ее рассказ. О, если бы он мог изменить все происшедшее с ней, вернуть детство, чувство безопасности и семью.
– У вас есть другие родственники? Может быть, братья или сестры?
– Мне об этом ничего не известно.
– Значит, у вас никого нет…
Джулиан сразу пожалел о своих словах, потому что девушка побледнела и жалобно заморгала, словно он посыпал солью ее рану.
– Я бы так не сказала, – после паузы сообщила Феба. – У меня есть кот.
Джулиан удивился. Он всегда считал, что кошки – всего лишь животные, и занимают в жизни человека место немногим большее, чем грызуны, которых они ловят. И живут в амбарах.
