Лизбет ему улыбнулась.
Это значило, что ему пришлось распрощаться с херувимами и направиться к ним.
Феба удивилась, осознав, что громкого биения ее сердца никто не слышит.
– Мисс Вейл и я как раз говорили, что уже обещали два вальса из трех, и у каждой из нас еще осталось по одному.
Джулиан не смотрел на Фебу. Он знал, что, если посмотрит, то уже не сможет отвести глаз.
– Буду счастлив, если вы подарите этот вальс мне, Лизбет.
– С радостью.
– А вот и Джонатан. Возможно, мы сумеем уговорить его танцевать третий вальс с тобой, Феба. Ты же завтра уедешь, так что будет только справедливо, если сполна насладишься сегодняшним вечером, правда, Феба? – Лизбет говорила весело и уверенно, словно уже свыклась с мыслью, что та вообще будет вальсировать. Причем она втянула в разговор Джулиана, словно Феба – их общая забота. – Тогда я смогу помахать тебе, когда мы обе будем вальсировать.
Уговорить. Значит, Джонатана надо подкупить, чтобы он снизошел до танца со школьной учительницей.
Лизбет сразу устремилась за своим красивым кузеном, который, в свою очередь, оглянувшись, заторопился. Создавалось впечатление, что он всячески избегает встречи с Лизбет.
Маркиз ушел. Без него херувимы на панно осиротели. Теперь они казались загадочными и злобными, словно знали какой-то секрет, которого не знала она. Быть может, они похитили его и удерживают, ожидая выкупа?
Ирония судьбы, но теперь, когда Феба наконец получила возможность съесть вожделенный сандвич, у нее пропал аппетит.
Зато она, пожалуй, ничего не имеет против порции миндального ликера. Или трех.
В конце концов, сказала она себе, это всего лишь сон.
Глава 16
Феба почти забыла, как танцевать вальс.
И потому сначала держалась скованно. Но потом ее тело вспомнило, что в этом вопросе главное – довериться и позволить партнеру себя вести. Такое поведение было ей несвойственно. В какой-то момент она в ужасе заметила, что сама себе наступила на подол. Но Уотерберн не замечал таких мелочей. Он машинально согнул свою гигантскую руку, как человек, плывущий в лодке, непроизвольно старается приспособиться к размеру весла, и Феба, к немалому удивлению, поняла, что кружится в танце.
Она ощущала себя не столько партнером, сколько дополнением. Ридикюлем или чем-то вроде того.
Она решила, что не обязана завязывать разговор. В конце концов, Уотерберн – мужчина и джентльмен – и это его дело. А она будет слушать музыку и испытывать приятное головокружение от танца и миндального ликера, которым заменила сандвич.
– Ваша… – Уотерберн все же решил, что должен что-то сказать. – Лента вам очень идет.
– Вы не знаете, что сказать, лорд Уотерберн? Позвольте вам напомнить, это всего лишь лента.
Феба непринужденно улыбнулась. Несколько минут назад она выпила подряд три рюмки миндального ликера. Скорее всего, она больше никогда в жизни не увидит Уотерберна. А маркиз и Лизбет в этот самый момент кружились в вальсе в другом конце зала и улыбались друг другу. Все перечисленные обстоятельства делали ее дерзкой и беспечной.
– Но здесь больше никто не носит лент, – заметил Уотерберн.
– Совершенно верно. Все здешние дамы носят жемчуга и бриллианты. Ну разве что кроме той дамы, у которой на шее чертов рубин. Ведь это рубин, не правда ли? – И она, забыв об элегантности, выгнула шею, чтобы лучше рассмотреть камень.
Глаза лорда расширились, когда она сказала «чертов». Он тоже изогнул шею. Почему-то ему стало любопытно.
– Скорее всего, да. Ведь это леди Коуп.
– Да, конечно, леди Коуп. И этим все сказано.
– Она подходит к вашим глазам. Лента, я имею в виду. – Вероятно, Уотерберн пришел к выводу, что люди, издающие хрюкающие звуки, вполне могут говорить «чертов», и примирился с этим.
Феба взглянула на него таким ясным проникновенным взглядом, что он вздрогнул.
– Лорд Уотерберн!
– Да?
– Знаете, жизнь слишком коротка, и я, пожалуй, больше не вынесу разговоров об этой ленте. Мне кажется, я даже смогу пойти на какой-нибудь отчаянный поступок, чтобы только прекратить их.
Мужчина коротко хохотнул.
– Вы весьма оригинальны. Мои извинения, мисс Вейл. Боюсь, я слегка запутался в собственном комплименте, но, поверьте, мое восхищение вами искренне, хотя и высказано несколько неуклюже.
Что ж, хорошо сказано. Ему почти удалось ее очаровать.
– Быть может, мы поговорим о чем-то другом? Каково это – быть школьной учительницей?
Его глаза блеснули, а голос снизился до заговорщического шепота, словно он предложил неприличную тему.
Господи, и этот туда же. Фебе очень хотелось в досаде закатить глаза.
– Каждый день чувствуешь себя, как в Эдеме. Не могу себе представить ничего более интересного и приносящего огромное удовлетворение, чем формирование юных умов и шлифовка характеров.
Уотерберн несколько секунд соображал.
– Кажется, вы меня дразните, мисс Вейл?
– Возможно, – не стала спорить она, – но разве только самую малость. А каково это – быть виконтом?
Мужчина откровенно удивился.
– Я никогда об этом не думал. Кажется, это все равно, что спросить: каково это – быть человеком. Я просто… виконт, и все.
Феба отметила, что он не воспользовался возможностью подумать об этом и сейчас.
– О, полагаю, я понимаю вас, лорд Уотерберн. Зачем человеку размышлять о своей роли в обществе, если можно вместо этого гонять на головокружительной скорости в фаэтоне, проигрывать неслыханные суммы за карточным столом и, в общем, приятно проводить время.
Уотерберн был так рад, что она правильно его поняла, что сильнее стиснул ее руку, из-за чего она едва заметно поморщилась.
– Вы совершенно правы, мисс Вейл, все так и есть. Жизнь дана для жизни, а не для размышлений. Могу только добавить, что, будучи виконтом, я постоянно ищу новые… развлечения.
Приехали! Он намеренно сделал акцент на последнем слове. А после того, как он скользнул похотливым взглядом по ее груди, ее подозрения подтвердились. Он имеет в виду интрижку.
Всего несколько часов назад она не была для него даже человеком, не говоря уже о том, что он не замечал в ней женщину. Что же могло за это время произойти? Почему его мнение изменилось? Ведь она стукнула по голове маркиза, а не этого увальня.
Ему следовало быть смелее, сделать комплимент, скажем, ее груди. И в какой-то момент ей захотелось толкнуть его на этот путь. Это будет не сложно. Что она теряет?
Феба так глубоко вздохнула, что виконт наверняка почувствовал, как поднимаются и опускаются под его рукой ее ребра. Ей не хотелось думать. Этот громила слишком… прост. С ним скучно.
