Ох… По лестнице спускалась сказочно красивая Лизбет Редмонд. На ней был синий шерстяной костюм для верховой езды и самая очаровательная в мире шляпка, украшенная павлиньими перьями. Она выглядела такой утонченной и дорогой, что Феба моментально почувствовала себя ничтожной провинциалкой. Она намеренно сцепила руки за спиной, чтобы не начать лихорадочно отряхивать платье, которое наверняка запылилось, и приглаживать растрепавшиеся волосы.
Лизбет резко остановилась на ступеньках, словно перед ней внезапно возникло болото, кишащее крокодилами.
– Феба! Ты уже приехала! Как замечательно!
Невозможно было не заметить странное несоответствие между ее словами и улыбкой, словно они никак не были связаны между собой. Да и в этот раз она не сбежала по ступенькам и не заключила Фебу театрально в объятия. Оставшиеся ступеньки Лизбет преодолела очень медленно и подошла к Фебе… с опаской? Феба снова подумала о Харибде, который искренне переживает, если обнаруживает вещи в футе от того места, где привык их видеть. Много дней он не желал прощать ее, когда она передвинула свою кровать в комнате от одной стены к другой.
Только Лизбет ничего не обнюхивала.
– Я так рада, что ты с нами, Феба, – солгала она. – Мне бы очень хотелось задержаться и поболтать с тобой, но, к несчастью, у меня совершенно нет времени. Я приглашена на верховую прогулку на Роттен-роу.
Феба знала, что такое Роттен-роу. Там происходили маленькие драмы и судьбоносные встречи, показные ссоры и любовные свидания, и все это верхом или в экипажах. Газеты сообщали обо всем.
Близняшки одновременно схватили ее за руки и в один голос сообщили:
– Она едет на прогулку с маркизом Драйденом. Он будет на черном коне с белыми носочками.
Пять минут. Феба пробыла в Лондоне всего лишь пять минут. И что получилось? Один только звук его имени – и почва ушла из-под ног.
Удар оказался неожиданным и болезненным. Атмосфера праздника рассеялась, все вокруг стало казаться серым и скучным. О чем она только думала? Как, интересно, собиралась стерпеть маркиза рядом с Лизбет? Неужели она думала, что бурная светская жизнь ей в этом поможет?
Феба постаралась вернуть на лицо вежливую «дежурную» улыбку, но сама почувствовала фальшь. Вероятнее всего, улыбка получилась слишком открытой. Ей захотелось прикрыть ее рукой.
– Вы ездите верхом, мисс Вейл?
Она не поняла, кто это спросил. В ушах звенело.
– Нет, – негромко ответила Феба.
– Тогда мы останемся здесь с вами, – объявила Антуанетта. – И мы не последуем за Лизбет и ее красавчиком, хотя искушение последить за ними очень велико. – Она подмигнула. – Лизбет теперь невероятно популярна благодаря маркизу. Это все так восхитительно! Так волнующе! И все рады нашему обществу.
Забавно, но Лизбет не выказала восторга. Ее торжествующая улыбка поблекла, лицо приняло неопределенное, пожалуй, даже раздраженное выражение. Феба предполагала, что Лизбет влюбилась в свою популярность и не могла допустить мысли о том, что может купаться в лучах чужой.
Но потом она гордо откинула голову, рассмеялась и пожала плечами. Такие манеры, равно как и нервная надменная уверенность, которую она, вероятно, считала утонченностью, были новыми в ее репертуаре.
– Все говорят, что он хочет только лучшего!
Сестры Силверторн весело фыркнули, непоколебимо уверенные в своем коллективном превосходстве, красоте и богатстве. Они искренне наслаждались всем происходящим.
Феба поняла, что Лизбет вовсе не шутит.
Было очень странно слышать, как эти девицы обсуждают Джулиана, словно его характер таков, каким его описывают в бульварных газетах.
Неужели его никто не знает? Хуже того, никто не хочет узнать? Неужели он действительно собирается жениться на этой пустышке и провести рядом с ней остаток жизни?
Ее охватила паника, грусть, тоска – она ощутила его одиночество. Чтобы эти чувства не сломали ее, Феба решительно отодвинула их в сторону. В конце концов Джулиан сам выбрал свой путь. Он определил места для всех и всего, и, вероятно, это делает его счастливым.
Лизбет явно чувствовала себя лучше, когда Феба молчала.
– А что у тебя в корзине? – спросила она. – Ты взяла с собой еду? Может быть, маленькие пирожные?
Лизбет очень любила маленькие пирожные.
Она улыбалась весьма благосклонно, но при этом окинула Фебу пристальным цепким взглядом. Феба не сомневалась, что юная аристократка отметила пыль, покрывшую ее платье для прогулок, изношенные туфли и усталое лицо.
«Не говори это! Не смей!»
– Почему бы тебе самой не посмотреть? – спросила она. Все-таки она это сказала.
Она увидела, как загорелись глаза сестер Силверторн.
Лизбет подошла и подняла крышку.
Харибда взмахнул когтистой лапой, шипя, словно кобра.
Лизбет завизжала, и Феба снова закрыла корзинку.
Марии и Антуанетте пришлось ухватиться друг за друга, чтобы не повалиться на пол от хохота. Их смех, должно быть, был слышен во всем доме.
– Ferme la bouche! Ferme la bouche!
[2] – Таким воплем попугай Капитан Нельсон выразил протест против шума.
Лизбет побелела и стиснула губы, которые превратились в тонкую линию. Она держала одной рукой другую, словно стараясь унять боль, хотя Харибда промахнулся и нисколько ее не задел. Лизбет взирала на Фебу с выражением, с которым, вероятно, предки ее дяди Джосайи смотрели на своих врагов, размышляя, казнить их или миловать. А губы ее улыбались.
– Это кот, – негромко сказала Феба.
Похоже, замахнувшаяся кошачья лапа была воспринята как обнаженный меч. Осталось только вызвать на дуэль.
Появление дворецкого пришлось как раз кстати.
– Прибыл маркиз Драйден, – возвестил он.
Глава 20
Джулиан отлично знал дорогу от Сент-Джеймс-сквер до Роттен-роу. Можно сказать, он знал ее как свои пять пальцев. Тем не менее ему пришлось с удивлением отметить, что они прибыли к месту назначения, а он не мог вспомнить ни одного момента путешествия.
– Вы такой молчун, Джулиан, – улыбнулась Лизбет. Она превосходно держалась в седле.
– Разве?
Замечание на самом деле его удивило, поскольку мысли, метавшиеся у него в голове, были довольно-таки шумными. И все потому, что он испытал шок.
Маркиз всегда, сколько себя помнил, владел ситуацией. Поэтому он никак не выдал своего потрясения, когда увидел Лизбет, белую как бумага, напряженную, но, как всегда, очаровательную, сестер Силверторн, раскрасневшихся, с блестящими от смеха глазами… и мисс Вейл, в запылившемся платье, растрепанную, держащую в руках шипящую корзинку.
