Когда вальс закончился, лорд Камбер рассыпался в изысканных благодарностях. Он даже разрумянился от гордости за то, что сумел заполучить этот танец.
– Надеюсь, мы еще увидимся, мисс Вейл.
– Буду рада, – ответила она, не вполне искренне.
– Вы ездите верхом, мисс Вейл?
– Боюсь, что нет.
Это вызвало замешательство, но лишь секундное.
– А как насчет быстрой езды?
– Быструю езду я обожаю. – Во всяком случае, она была почти уверена, что ей понравится.
– Trés bien, – таинственно произнес он, что было довольно-таки глупо, поскольку Феба не была француженкой, но она его простила.
Глава 22
Когда в вихре комплиментов наметилось затишье, Феба решила навестить стол с закусками и миндальным ликером.
Приклеив на лицо свою универсальную светскую улыбку, она двинулась сквозь толпу. Теперь здесь все казались ей знакомыми. Людей объединяло веселье. По крайней мере Фебе хотелось так думать. Она попробовала миндального ликера, потом еще раз и еще… Хорош, что ни говори. Сделав шаг назад, она наткнулась на кого-то, при этом едва не вылив свой ликер на стоящего перед ней джентльмена.
Еще даже до конца не повернувшись к пострадавшему, она возбужденно заговорила.
– Боже мой, мне так жаль, примите мои самые…
Это оказалась Оливия Эверси.
Феба замерла.
– Мисс Вейл, если не ошибаюсь? – Судя по выражению лица, Оливия была искренне рада. – Как приятно увидеть знакомое лицо из Пеннироял-Грин.
– О да, я тоже очень рада вас видеть. Надеюсь, вы хорошо проводите время, мисс Эверси.
Она никогда не знала, как надо разговаривать с Оливией Эверси. Девушка была красива, бледна и меланхолична, и рядом с ней Феба чувствовала себя не в своей тарелке. Правда, ее манеры были превосходны. Все Эверси демонстрировали изысканные манеры, даже если спасались бегством из покоев замужних графинь или отправлялись на каторгу.
При каждой встрече в церкви или в городе обе девушки были неизменно взаимно вежливы.
В отличие от своей старшей сестры Женевьевы, Оливия немного пугала. Да, она была прелестна, но проявляла страсть к слишком многим вещам, выдвигала экстравагантные идеи, была умна и проницательна.
Поэтому Фебе не верилось, что Оливия хорошо проводит время. Она подняла руку и поправила цветок в волосах.
Оливия застыла.
Все краски жизни покинули ее лицо. Побелев, как мел, она смотрела на руку Фебы, словно это была змея.
Феба тоже замерла.
– Что случилось?
– Мисс Вейл, откуда у вас эти перчатки?
Ох.
Она бы предпочла пережить нападение с ножом.
У нее похолодели руки, зазвенело в ушах. Ей показалось, что ее пришпилили булавкой к доске, как насекомое.
Она не любила лгать и почти никогда этого не делала. Да и, что бы она ни сказала, Оливия все равно распознает ложь. В этом можно было не сомневаться. Нет смысла даже пытаться.
Откуда она узнала?
На щеках Оливии вспыхнули красные пятна. Она выглядела больной.
– Кто вам их дал?
Толпа вокруг шумела. Люди громко смеялись, стоя у стола с закусками и напитками. Они произносили тосты и вроде бы не замечали двух дам, замерших друг против друга, словно два зверя, изготовившихся к прыжку.
Господи, что же ей сказать? Что может уменьшить боль, гнев, шок?
– Он никогда меня не любил, – наконец проговорила Феба едва слышно. – Пожалуйста, поверьте мне. Он просто… просто…
«Просто он не мог получить вас».
Хотя кто знает. В конце концов, Лайон – мужчина.
Я поцеловала его, потому что мне было лестно его внимание. Кроме того, я хотела, чтобы меня целовал мужчина. А этот мужчина к тому же был Редмонд. Он поцеловал меня, потому что мог это сделать. И потому что он не мог целовать вас.
До Фебы доходили слухи об Оливии и Лайоне, но только теперь, взглянув в искаженное от боли лицо Оливии, она поняла, насколько все было серьезно. Это сбивало с толку. Словно на ее глазах сказка стала реальностью. Она на самом деле его любит.
В этот момент ей захотелось, чтобы она не позволила ему поцеловать себя тем вечером после соревнований в дартс на заднем дворе «Свиньи и свистка». Но секундой позже Феба поняла, что ни за что не станет извиняться. Если бы она не поцеловала Лайона и не позволила себя поцеловать, то никогда бы не узнала разницу между простым соприкосновением губ и поцелуем, который разрушает целый мир, оставляя во вселенной только двоих – мужчину и женщину. Ей искренне жаль Оливию, но она не станет извиняться за украденное удовольствие.
Молчание затянулось. Но Феба знала, что нарушать его не имеет смысла. Совершенно не важно, что она скажет.
Лицо Оливии словно было высечено из мрамора. Белого мрамора. Наконец она резко тряхнула головой и шумно вздохнула. Феба поняла, что девушка только что приняла какое-то решение.
– Прошу меня простить, мисс Вейл, – наконец сказала она, и ее голос звучал спокойно. – Уверена, вы ни в чем не виноваты. Желаю вам прекрасно провести время в Лондоне. – Она легонько погладила Фебу по руке и скрылась в толпе.
Феба смотрела ей вслед, тщетно пытаясь собраться с мыслями. Она взглянула на перчатки, более чем сумасбродный подарок, и размышляла, что могла заметить Оливия. Похоже, даже если ты Редмонд или Эверси, то все равно не защищен от превратностей любви. Так что у нее и Оливии есть что-то общее.
Мысль привела ее в отчаяние.
– О, прошу вас, пожалуйста, позвольте принести вам еще миндального ликера, мисс Вейл.
Девушка растерянно заморгала. Молодой человек – за сегодняшний вечер их было так много, что она не смогла вспомнить его имя, – стоял перед ней, сияя.
– Спасибо, вы меня очень обяжете, – ответила она. Ей пришлось решительно отбросить мысль о том, что она и Оливия, Лайон и маркиз никогда не получат то, чего желают. Лучший способ забыть об этом – миндальный ликер, комплименты и танцы.
Джулиан танцевал с Лизбет три раза – достаточно, чтобы раздуть искры сплетен в пламя и чтобы успокоить свою совесть. Все же он уделил ей достаточно внимания. И, разумеется, этого хватит, чтобы убедить Джосайю Редмонда, если тот действительно наблюдает, в искренности своих намерений. В обществе все знали, что маркиз ничего не делает без причины. Танцы, цветы, верховые прогулки – все это брусчатка, которой мостят дорогу к алтарю. Подобные действия были понятны всем.
– Чего вы хотите, Лизбет?
– Хочу? – удивилась чаровница. – Вы имеете в виду, хочу ли я миндального ликера или маленьких пирожных?
– Нет, я спрашиваю, чего вы хотите от жизни.
