Феба всегда находила прогулки вверх по холму придающими сил. Укрепляющими, не только физически, но и морально.
Вскоре ветер стер краску стыда с ее лица и вернул щекам здоровый румянец.
Глава 4
Сиденья его экипажа были обиты тонким плюшем – нежным, словно кожа его последней любовницы. Впрочем, когда Джулиан откинулся на спинку и закрыл глаза, его мысли были далеки от чувственных.
Да и последняя любовница пыталась убить его вазой.
Он расслабился, но забыть о своих заботах не мог, как ни старался. Он нанял опытных людей, которые работали на него, тревожились за него, управляли его собственностью и занимались инвестициями, но, тем не менее, постоянно был начеку. Его сон оставался чутким с семнадцати лет, когда его отец, разыграв финальное, в высшей степени зрелищное действо, позволил себя убить на дуэли из-за женщины, которая не была его женой. В обществе он заявил, что любил ее, а за любовь можно и умереть.
А всему этому предшествовали годы потерь – собственности, денег, положения – и все из-за азартных игр. Его отец был игроком.
Он оставил после себя долги, разрушенную репутацию и позор – все это Джулиану пришлось долго исправлять. Это были трудные годы, но молодой человек был умен, обладал стратегическим мышлением, отличался проницательностью, хладнокровием и решительностью. Он ни разу не сделал неверного шага. Постепенно он вернул семейную собственность, сколотил неплохой капитал, приобрел большую власть и влияние. Его положение казалось недосягаемым, а сам он – неприступным.
И если его отец был неудачником, подвластным непредсказуемым порывам и порокам, и к концу жизни, несмотря на древний титул, стал объектом насмешек, то смеяться над Джулианом Спенсером никто не осмеливался.
Он подумал о семье. В целом все было в порядке. Сестры удачно вышли замуж. Бывало, возникали разные трудности, и тогда Спенсер с легкостью решал все проблемы.
Вспомнил Джулиан и об Уотерберне. Как о таком забудешь? Этот человек – не главный раздражитель, зато вездесущий. Словно комар, если, конечно, светловолосого гиганта можно сравнить с комаром. Он так и не простил Джулиану, что тот завоевал благосклонность весьма аппетитной Карлотты Медины, или того, что всегда опережал его в школе, быстрее двигался по карьерной лестнице в армии, лучше стрелял и, если судить по светским сплетням, был лучшим любовником. Его холодность в общении, равно как и внешность, женщины считали неотразимой.
Оглядываясь назад, Джулиан мог признать, что победа не принесла ему ощутимой радости. Карлотта была настоящей тигрицей в постели, а в общем – особой, абсолютно неуправляемой. Безумной, как Шляпник, испорченной, требовательной, капризной и непостоянной. Не самое приятное воспоминание.
Хотя, признаться честно, он до сих пор иногда вспоминал ее акробатические пируэты в постели, и не без удовольствия.
«Женщины». Драйден задумчиво улыбнулся.
Неудивительно, что многие хотели бы оказаться на месте лорда Драйдена.
Ирония заключалась в том, что даже сам лорд Драйден не был истинным лордом Драйденом. И это тоже по большей части его устраивало.
Почти никто уже не помнил его отца.
Но Джосайя Редмонд помнил. Потому что не кто иной, как Джосайя, владел участком земли, который хотел получить Джулиан.
Должен был получить.
С годами Джулиан обрел проницательность и искусность шахматного мастера, тщательно оценивая расстановку сил в обществе и бизнесе, чтобы сделать правильный ход в нужный момент, ход, который принесет победу, позволит получить то, что ему необходимо.
Веер был частью игры. Джулиан провел пальцем по аккуратно упакованной вещице. Он знал, что это прекрасный подарок и подходящий предлог для начала новой кампании. Поэтому не мог не испытывать приятного удовлетворения.
Только одно препятствие стояло между ним и поместьем в Суссексе, которое было частью приданого его матери.
Возможно, Джулиан наконец отдохнет, когда его получит.
Он моргнул, закрыл глаза, отгородившись от проплывающих мимо пейзажей Суссекса, но не уснул.
Феба взбежала по лестнице в свою комнату, на ходу развязывая ленты шляпки, отшвырнула ее в сторону, рывком выдвинула стул и так быстро выхватила лист бумаги, что Харибда, ее пушистый полосатый кот, возмущенно мяукнул и вскочил. Шерсть на загривке вздыбилась. Убедившись, что его покой нарушила хозяйка, он зевнул и снова улегся на ее кровати.
Они оба были костлявые недокормленные и плохо воспитанные подростки, когда приехали сюда из Лондона. И оба стали утонченными, сытыми и благодарными за комфортную жизнь.
Но в душе оставались бунтарями и авантюристами.
Харибда был пушистым обманщиком. Он любил спать на спине, являя миру свой мягкий гладкий животик. Когда же ничего не подозревавшие гости невольно тянулись погладить кота, он в мгновение ока пробуждался и вцеплялся в руку визитера всеми имеющимися в его распоряжении когтями и зубами. Так бывало не единожды. Наглый котяра не стеснялся ставить хозяйку в неловкое положение. Хотя, конечно, это бывало забавно.
Зато он раз и навсегда отучил любопытных учениц заходить в ее комнату.
«Проклятые аристократы».
Феба обмакнула перо в чернила и начала писать:
«Дорогая Лизбет,
Прими мою глубочайшую благодарность за любезное приглашение и, хотя я была бы счастлива снова повидаться с тобой, боюсь, я не смогу…»
Ее прервал стук в дверь.
Девушка шумно вздохнула, едва не сдув листок со стола, резко встала, опрокинув стул, и открыла дверь.
Стоявшая на пороге служанка отшатнулась, глаза Фебы метали молнии.
Сделав над собой усилие, Феба постаралась успокоиться. Мэри Фрэнсис, невысокая пухленькая девица, примирительно улыбнулась. Так же, наверное, она улыбалась бы ночному грабителю, в надежде что он ее не тронет.
– Прошу меня простить, мисс Вейл, и извините, что прервала вашу работу… – Она с любопытством заглянула в комнату, скользнула взглядом по двум толстым половикам, кровати, покрытой ярким лоскутным покрывалом, которое Феба сама сшила из платьев и накидок, таких старых, что их уже невозможно было перешивать. – Но мисс Эндикотт хотела бы переговорить с вами до отъезда.
Феба сделала глубокий вдох, чтобы окончательно взять себя в руки. Полуграмотная деревенская девчонка была уверена, что все преподаватели в академии очень умные и постоянно занимаются важной работой. Это было, в общем, приятно, хотя и немного раздражало.
– Спасибо, Мэри Фрэнсис.
Она знала, что мисс Эндикотт собирается покинуть школу на каникулы, но оставляет академию на старших учителей – миссис Банкрофт и миссис Флигер.
Феба повернулась к зеркалу, висевшему над столом, и пригладила слегка растрепавшиеся волосы. Потом бросила беглый взгляд на платье, сочла свой вид приемлемым и вышла из комнаты. Девушка миновала длинный коридор, поднялась по винтовой лестнице, держась за гладкие перила, отполированные поколениями капризных юных леди и ею в том числе.
