«Пожалуйста, пусть это будет дурной сон».
Феба опустила глаза и с некоторым недоумением осмотрела себя, словно она была фрейлиной королевы Елизаветы, только что обнаружившей, что ее платье отравлено.
Потом снова подняла глаза. Она по-прежнему находилась в бальном зале в окружении холодных, равнодушных незнакомцев.
– Конечно, – тихо сказала Феба. – Это была шутка.
Как же она могла не понять? Как могла быть такой дурой?
Она находилась в окружении, как олень в кольце волков. Все мужчины, с которыми она танцевала или флиртовала, взирали на нее настороженно и чуть брезгливо – так люди обычно смотрят на мошенника и самозванца.
– Кто автор этого гениального плана, Лизбет? – спросил маркиз обманчиво ровным тоном.
Лизбет заколебалась.
– Уотерберн. Но ты ведь все знал, Джуль, не правда ли? Вернее, Уотерберн сказал, что ты читал книгу пари. Я думала, ты все знаешь.
Взгляды Джулиана и Уотерберна встретились. Антипатию, испытываемую обоими, казалось, можно было пощупать.
– Конечно. – Теперь Феба говорила громче и слышала себя даже сквозь шум в ушах. – Разве ты не знала, Лизбет, что я была в курсе с самого начала?
Уотерберн, близняшки и Данди выглядели озадаченными ее откровениями.
– Разве? – разочарованно спросила Лизбет.
Толпа загудела.
– Значит, эта мисс Вейл – мошенница? Нас всех обманули!
– Она даже не такая уж красотка.
– А я действительно послал ей цветы! Отличная работа, Уотерберн! – Это было сказано веселым голосом.
– Теперь, когда спектакль окончен, полагаю, я могу уйти. Спасибо всем. Вы были прекрасными зрителями. – Феба сделала глубокий театральный реверанс, послала публике воздушный поцелуй и гордо проследовала к выходу.
Наступила пауза. Потом раздались редкие аплодисменты, которые оборвала грозная гримаса маркиза Драйдена.
– Она на самом деле актриса? – послышался мужской голос. – У нее есть покровитель?
Джулиану казалось, что он слышит звук ее шагов, может отличить их от общего шума в зале. Ему потребовалась вся его воспитанная годами выдержка, чтобы не броситься вслед за ней. Если он будет выжидать слишком долго, то утратит ее навеки, она растворится в темных переулках Лондона, как ее кот.
Маркиз снова взглянул на Лизбет. Его кулаки были сжаты, лицо бледное. Ему еще никогда в жизни так сильно не хотелось ударить женщину.
Он должен был понять. Должен был быть разумнее, осторожнее, внимательнее. Лизбет оказалась хитрее, но он не желал этого замечать, так же как она не видела в нем человека – только красивую внешность и высокий титул. Он плохо обошелся с ней, думая лишь о своих чувствах и потребностях. Пожалуй, можно сказать, что он обошелся с ней, как с красивой вещью. Так же, как общество обошлось с Фебой. Так же, как оно относилось к нему.
Куда ты влип, Драйден?
– А как насчет маркиза? – раздался другой голос. – Он тоже участник спектакля? Этот человек все может.
И теперь все были готовы им восхищаться, потому что были приучены к этому. Забавно, как быстро могут распространяться слухи, а правда развеиваться, причем настолько полно, что ее потом уже никогда не найти.
Музыканты заиграли вальс. Джулиан даже поморщился – совершенно неподобающее музыкальное сопровождение для апокалипсиса.
Лизбет ему призывно улыбнулась. Эта улыбка предполагала, что все делалось для его же блага. Словно она ожидала поздравлений и изъявлений благодарности. Как же, ведь она только что избавила его от обманщицы – мисс Вейл. Которая по иронии судьбы была единственной искренней настоящей женщиной из всех присутствующих в зале.
С некоторым опозданием Джулиан вспомнил, что должен танцевать этот вальс с Лизбет. И понял, что ни за что на свете не сможет к ней прикоснуться.
Глава 27
Феба вышла из бального зала с гордо поднятой головой. Она чувствовала взгляды, как ожоги на коже. Она знала, что сильно покраснела, и с этим ничего нельзя было поделать. Но вместе с тем она отдавала себе отчет, что идет очень прямо, расправив плечи, и на лице играет гордая улыбка. Хорошо, что ей довелось увидеть синьору Ликари. Иначе она не смогла бы изобразить такую стать.
Пусть лучше считают ее соучастницей. Или хотя бы сомневаются, так это или нет. Одно крошечное зернышко сомнений может дать обильные ростки, и Уотерберну, Данди и сестрам придется изрядно потрудиться, доказывая, что они ей ничего не говорили.
Пройдя наконец бесконечный путь до выхода, она бросилась вниз по лестнице, словно зверек, стремящийся зарыться в нору. Подобрав юбки, она бежала в темноту, не разбирая дороги, пока не начала задыхаться. Ей хотелось только одного – ничего не чувствовать, абсолютно ничего.
И тут она неожиданно заметила экипаж Силверторнов. Кучер сидел на своем месте, потягивая что-то из фляжки.
Феба остановилась.
– Немедленно отвезите меня в особняк Силверторнов, – непререкаемым тоном приказала она.
Кучер так удивился, что тронул экипаж с места, едва она успела захлопнуть за собой дверцу.
Тук-тук-тук.
Больше Джулиан не слышал ее шагов. Наверное, Феба уже вышла из дома, и теперь бредет одна по опасным ночным лондонским улицам.
Нет, он не унизит Лизбет, несмотря на все ее грехи. Ведь он тоже не так уже невинен.
– Надеюсь, вы простите меня, Лизбет. – Джулиан слышал свой голос – вежливый, приятный и незнакомый – словно со стороны. Вековые традиции воспитания дали свои плоды. – Боюсь, я повредил руку, пытаясь убедить Камбера вести себя как подобает джентльмену. Не могу смотреть, как мужчина плохо обращается с женщиной. – Он улыбнулся и моментально пришел в раздражение. Ну почему его улыбки оказывают такое действие на женщин! Он почти ненавидел себя за это.
Это, как обычно, сработало. Лизбет смягчилась.
– О Джуль, я так волновалась. Вы рисковали собой, но из-за кого? Из-за простой…
Что-то в его лице не позволило ей продолжить. Словно его большая рука закрыла ей рот.
Последовала неловкая пауза.
– Вы настоящий джентльмен, и честь для вас превыше всего.
Тук-тук-тук. Мысленным взором он видел Фебу Вейл, которая становилась все меньше и меньше, удаляясь от него, и в конце концов скрылась за горизонтом.
Он так сильно стиснул зубы, что заболела челюсть.
Джулиан больше не мог выносить эту пытку.
– Лизбет, – хрипло начал он.
И неожиданно все ее царственное величие исчезло. Девушку явно охватила паника.
– Джуль, прошу вас, не надо. Вы же не хотите…
– Это плохо и неправильно, Лизбет. – Его голос едва не сорвался. – Не могу выразить, как мне жаль. Я искренне желаю вам всего самого наилучшего, но не могу иначе. Простите, я должен…
