«Нецелованная, – напомнила она себе, – неподходящая, непригодная для поцелуев».
– Мою племянницу поймали за курением сигары. Дважды. Помимо всего прочего. Девочке двенадцать лет, и ею занимается уже третья мачеха. Последняя ее терпеть не может, и, насколько я понял, это чувство взаимно. Таким образом, я здесь представляю брата, который сейчас находится в Нортумберленде. Узнав о своей поездке в Суссекс, я предложил, так сказать, провести разведку.
– Третья мачеха? Боже правый! Бедняжка. Вам еще повезло, что она не начала тайком выпивать.
Маркиз повернулся к ней. Феба чувствовала, он не знает, что делать – улыбнуться или нахмуриться. Ему явно хотелось улыбнуться, но он не был уверен в правильности выбора.
Вероятно, она все-таки позволила себе лишнее. А ведь все шло так хорошо. Она уже много лет не позволяла себе импульсивных замечаний.
– А девушки, после того как вы набиваете им головы знаниями, становятся окончательно непригодны для замужества, или надежда еще остается?
Так… А теперь он ее проверяет. Только что именно – сообразительность или семейное положение? Правда, не исключено, что ему так скучно, что он решил развлечься любым способом, например поддразнивая ее.
Или пытается очаровать ее, чтобы сделать более подходящей для поцелуев.
– Я бы сказала, что наши выпускницы менее терпимы к глупцам, если вы именно это имеете в виду, – заметив, что маркиз искренне удивлен, она мысленно усмехнулась. – В любом случае вам нечего опасаться, лорд Драйден, – сообщила она, напомнив себе, что независимо от того, где в дальнейшем будет жить, она любит мисс Эндикотт, и академии очень даже пригодятся деньги маркиза. – Мы гордимся тем, что прививаем нашим воспитанницам в высшей степени полезные навыки. Они выходят из стен академии, готовые создавать семьи и управлять большими поместьями. Они умеют играть на фортепиано, вышивать и даже вести бухгалтерские книги, чтобы исключить воровство управляющих. Короче говоря, мы готовим их для жизни в любых обстоятельствах.
– Или почти с любым мужчиной.
Это было сказано так быстро, что Феба не смогла сдержать смешок.
Маркиз тоже улыбнулся. Нет, он не демонстрировал белизну всех своих безупречных зубов. Просто его губы чуть дернулись, на щеках появились ямочки, а в уголках глаз – маленькие морщинки. Внезапно он провел кончиками пальцев по изящным лепным украшениям на стене. Совсем как маленький мальчик. На мгновение Фебе показалось, что он наслаждается. Отдыхает в ее компании.
Нет, пыли на стенах он, конечно, не найдет. В этом Феба была уверена. В школе работает целый отряд уборщиц.
«Нецелованная», – напомнила она себе.
И опять подумала, не к Редмондам ли он направляется.
– Иностранные языки, – добавила она. – Мы стараемся добиться, чтобы наши воспитанницы свободно говорили хотя бы на одном иностранном языке. Например, на итальянском, который преподаю я.
– Да? – рассеянно откликнулся маркиз. – Что же, языки полезны. Раз уж вы знаете языки, скажите, что значит… – Он склонил голову набок, словно припоминая, и отчетливо проговорил: «Esto es lo que pienso en su regalo, hijo de una puta!» Насколько мне известно, это испанский.
Матерь Божья!
Маркиз уставился на нее широко открытыми глазами, в которых светилась надежда.
Это и в самом деле был испанский.
– Эти слова… были сказаны вам, милорд?
– Могли быть, а что? – спокойно сказал он.
Феба вгляделась в его лицо. Оно оставалось спокойным.
– Дело в том, что эти слова означают следующее: «Вот что я думаю о твоем мужском достоинстве».
На самом деле фраза переводилась так: «Вот что я думаю о твоем мужском достоинстве, сукин ты сын». Феба предположила, что это было отлично известно маркизу, который, судя по всему, свободно говорит по-испански. А учитывая, что у него когда-то была излишне темпераментная испанская любовница… По крайней мере, об этом писали в газете.
– Надо же… – В его глазах плясали смешинки. Маркиз явно провоцировал ее, хотел заставить рассмеяться.
Ад и проклятье! Беда в том, что она воочию представила этого мужчину с любовницей и эта мысль лишила ее присутствия духа. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
Большая ошибка! Она снова почувствовала восхитительный запах, и у нее закружилась голова. Все шло совсем не так, как она рассчитывала.
– Мы говорили о программе, – напомнил маркиз, решив, что она никогда не заговорит больше.
Им навстречу метнулась Мэри Фрэнсис с метелкой для обметания пыли. Очень уж ей хотелось посмотреть на маркиза.
Она пробежала мимо, потом вернулась обратно, чтобы смахнуть пыль с портрета мисс Эндикотт, словно картина могла сделать ей выговор, если сей же момент не станет чистой.
– Конечно. И говоря о нашей насыщенной программе, лорд Драйден, должна отметить, что мы принимаем только самых способных девушек. Думаю, мисс Эндикотт сказала вам, что мы проводим предварительное собеседование, желая убедиться, что новые ученицы не будут отставать на занятиях.
– Полагаю, самые способные девушки одновременно являются самыми богатыми?
Теперь Феба лучше понимала собеседника.
– Вы даже не представляете, как часто это оказывается правдой.
Его неожиданно веселая и озорная улыбка молнией осветила чопорную сдержанность беседы. И все вокруг изменилось.
Но улыбка моментально исчезла.
– Кстати, – Феба говорила с некоторым трудом, потому что от его улыбки ей стало трудно дышать. Она остановилась и откашлялась. – Мы всегда информируем родителей будущих учениц из хороших семей, что принимаем и девочек, не имеющих никаких средств и родословной. И всех учим одинаково. Мы считаем, что это помогает формированию характера всех учениц.
Маркиз резко остановился и с видом ценителя стал рассматривать висевший на стене хорошо выполненный пейзаж Суссекса. Его написала одна из бывших воспитанниц. На стенах академии мисс Эндикотт не могло быть посредственных картин. Она бы их не потерпела.
– Иными словами, вы сводите избранных девушек с чернью?
– И чернь с избранными.
– Значит, так вы шлифуете бриллианты, – задумчиво пробормотал он. – Посредством… трения.
Его глаза снова блеснули.
Фебе это очень понравилось.
И еще ей послышался в его словах какой-то намек. Словно он подготавливал ее к чему-то.
«Держи себя в руках, Вейл. Ты ему даром не нужна». Она инстинктивно выпрямилась и расправила плечи в попытке казаться значительнее и более устрашающе – так выглядят некоторые южноамериканские ящерицы.
Она знала о ящерицах, поскольку прочитала о них в книге мистера Редмонда. Она читала все и обо всем, когда бывала такая возможность.
