Перед расставленными, как в театре, стульями застекленная кабинка. Человек пятнадцать-двадцать, все на ногах, большинство улыбаются, а некоторые даже вытирают глаза, словно я вернулся из какой-то героической экспедиции.
Замечаю, что двое вооружены – рукоятки пистолетов поблескивают в ярком свете. Эти двое не улыбаются и не хлопают.
Аманда отодвигает стул, поднимается и аплодирует вместе с остальными. Похоже, она тронута не меньше других.
У меня же в голове бьется одна мысль. Что, черт возьми, со мной случилось?
Аплодисменты наконец стихают. Лукас снова садится.
– Извини за столь шумный прием, но пока ты единственный, кто вернулся.
Что она имеет в виду? О чем говорит? Не представляю. Мне и хочется признаться в этом, но голос в голове говорит, что лучше не спешить.
Свет снова гаснет.
Я сжимаю стакан, словно это спасательный канат.
– Знаешь, сколько ты отсутствовал? – спрашивает Аманда.
Отсутствовал?
– Нет.
– Четырнадцать месяцев.
Господи!
– Удивлен?
– Да, можно и так сказать.
– Поволноваться пришлось. Мы больше года ждали того момента, когда сможем задать тебе эти вопросы. Что ты видел? Где был? Как вернулся? Расскажи нам. И пожалуйста, с самого начала.
Отпиваю глоток воды, цепляясь за последнее воспоминание, как за крошащийся над обрывом камень…
Выхожу из дома…
А потом…
Прохладный осенний вечер. Я иду по тротуару. Во всех барах смотрят тот бейсбольный матч.
Куда?
Куда я шел?
– Не спеши, Джейсон. Мы не торопимся.
Райан Холдер.
Я хотел повидаться с ним.
Пришел в «Виллидж тэп». Выпил – кстати, скотч был первоклассный – со старым колледжским приятелем.
Неужели он как-то причастен ко всему этому?
И снова вопрос: это все всамделишное?
Поднимаю стакан с водой. Выглядит как настоящий. Я вижу капельки на стекле, ощущаю холодную влажность подушечками пальцев.
Я смотрю Аманде в глаза.
Наблюдаю за стенами.
Они не растекаются.
Если это наркотический приход, то, надо признать, о таком мне даже слышать не доводилось. Никаких искажений – ни слуховых, ни зрительных. Никакой эйфории. И не сказать, что это место не ощущается реальным. Просто я не должен здесь быть. Не могу объяснить, но мое присутствие здесь – фальшивка. Я даже не уверен, что это значит, но чувствую… чувствую всем своим существом.
Нет, это не галлюцинация. Это что-то совсем другое.
– Что ж, попробуем иной подход, – говорит Аманда. – Что последнее ты помнишь перед пробуждением в ангаре?
– Я был в баре.
– Что ты там делал?
– Встречался со старым приятелем.
– Где находится этот бар?
– На Логан-сквер.
– Значит, ты был в Чикаго.
– Да.
– О’кей. Ты можешь описать…
Голос Аманды срывается в тишину.
Я вижу Эл.
Темно.
Тихо.
Слишком тихо для Чикаго.
Кто-то идет.
Кто-то с недобрыми мыслями.
Сердце набирает ход.
Потеют ладони.
Ставлю стакан на стол.
– Джейсон, Лейтон говорит, что твои показатели жизненных функций повышаются.
Голос вернулся, но звучит как будто из-за океана.
Какой-то трюк?
Что со мной делают?
Нет, ни о чем ее не спрашивай. Не произноси эти слова. Будь тем, за кого тебя принимают. Эти люди спокойны, решительны, и двое из них вооружены. Говори то, что от тебя хотят услышать. Потому что если они поймут, что ты не тот, кем они тебя считают, то…
То что?
А то, что тогда, возможно, ты никогда отсюда не выберешься.
В голове пульсирует боль. Я поднимаю голову, ощупываю затылок и нахожу шишку, одно лишь прикосновение к которой отзывается болью.
– Джейсон? – зовет меня Лукас.
Меня избили?
На меня напали? Что, если меня привезли сюда? Что, если все эти люди, какими бы приятными они ни казались, на самом деле заодно с тем, кто ударил меня по голове?
Я двигаю руку дальше и нащупываю след от второго удара.
– Джейсон?
Вижу маску гейши.
Я – голый и беспомощный.
– Джейсон.
Всего лишь несколько часов назад я был дома, готовил обед.
Я не тот, за кого они меня принимают. Что будет, когда и они это поймут?
– Лейтон, подойди, пожалуйста.
Ничего хорошего.
Мне нельзя оставаться в этой комнате.
Мне нельзя оставаться с этими людьми.
Надо все обдумать.
– Аманда. – Я возвращаюсь в настоящее, стараясь выбросить из головы тревожные вопросы и отогнать страх, но дело это безнадежное. С таким же успехом можно пытаться удержать рушащуюся плотину. Надолго тебя не хватит. – Неудобно говорить, но я сильно устал, и, сказать по правде, деконтаминация прошла не совсем так, как хотелось бы.
– Сделаем перерыв?
– Если можно. Мне надо прийти в себя. – Я указываю на лэптоп. – Не хочу выглядеть дикарем на этой штуке.
– Конечно. – Женщина печатает что-то. – Запись прекращена.
Я поднимаюсь.
– Могу проводить тебя в туалет…
– В этом нет необходимости.
Я открываю дверь и выхожу в коридор. Там меня ждет Лейтон Вэнс.
– Джейсон, тебе бы лучше прилечь. Твои показатели фиксируют совсем не то…
Я срываю с руки мониторинговый прибор и возвращаю доктору.
– Ценю вашу заботу, но куда больше мне сейчас нужна ванна.
– О… Да, конечно. Я тебя отведу.
Мы идем по коридору.
Открыв плечом тяжелую стеклянную дверь, Лейтон снова ведет меня к лестнице, где в этот момент никого нет. Здесь тихо, и только вентиляционная система гонит теплый воздух через ближайшую отдушину. Я перегибаюсь через перила.
Два пролета вниз и два пролета вверх.
Что там сказала Аманда в начале интервью? Что мы на втором подуровне? Понимать ли это так, что здесь все под землей?
– Джейсон? Ты идешь?
