Сидя здесь, я прихожу к выводу, что всегда воспринимал рождение Чарли и решение строить жизнь с Дэниелой как некое поворотное событие, развернувшее траекторию нашего движения в сторону от успешной карьеры.
Но такой взгляд есть упрощение.
Да, Джейсон-2 ушел от Дэниелы и Чарли и впоследствии совершил научный прорыв. Но миллион других Джейсонов поступили так же – и не изобрели ничего.
Во множестве миров я бросил Дэниелу, и однако же мы так ничего и не достигли в карьерном плане.
Есть и такие, где мы оба поднялись на некий скромный уровень успеха, но ничего выдающегося не совершили.
С другой стороны, в каких-то мирах мы остались вместе, и у нас родился Чарли, но дальше ничего близкого к идеалу не произросло.
Где-то наши отношения пошли на спад.
Где-то я решил уйти из семьи.
Где-то так поступила Дэниела.
Где-то мы сохранили подобие единства, мучаясь и страдая ради сына.
Если я представляю собой вершину семейного успеха для всех Джейсонов Дессенов, то Джейсон-2 олицетворяет кульминацию успеха профессионального и креативного. Мы – противоположные полюса одного и того же человека, и я не думаю, что Джейсон-2 случайно выбрал из бесконечного множества именно мою жизнь.
Добившись полного профессионального успеха, он потерпел такой же крах в семейной жизни, как и я в научной.
Все указывает на то, что моя личность не парная.
Она – многогранная.
И, может быть, пора прекратить терзаться из-за непринятых решений, потому что невыбранная дорога – это не просто инверсия того, кто я есть. Это бесконечно ветвящаяся система, представляющая все варианты моей жизни между крайностями, мной и Джейсоном-2.
Опускаю руку в карман и достаю мобильный телефон с предоплаченной сим-картой, обошедшийся в 50 долларов. На эти деньги мы с Амандой могли бы протянуть целый день или снять номер на еще одну ночь в каком-нибудь дешевом мотеле.
Разворачиваю смятую страницу, вырванную из телефонного справочника чикагского метро и набираю обведенный кружком номер из раздела на «Д».
От моего почти родного дома почему-то веет жутким одиночеством.
С того места, где я сижу, мне видна комната второго этажа, по всей видимости, служащая Дэниеле офисом. Жалюзи на ее окнах подняты. Дэниела сидит спиной ко мне перед огромным монитором.
Я вижу, как она поднимает трубку беспроводного телефона и смотрит на дисплей.
Номер ей неизвестен.
Пожалуйста, ответь.
Дэниела откладывает телефон.
Мой голос произносит: «Вы позвонили Дессенам. Мы не можем ответить, но если вы…»
Я даю отбой еще до сигнала.
Звоню еще раз.
Теперь Дэниела отвечает еще до второго звонка:
– Алло?
В первую секунду я ничего не говорю.
Как будто онемел.
– Алло? – повторяет моя жена.
– Привет.
– Джейсон?
– Да.
– С какого номера ты звонишь?
Я так и думал, что она спросит об этом в первую очередь.
– Мой телефон разрядился, вот и позаимствовал этот у одной женщины в поезде.
– Всё в порядке?
– Как твое утро?
– Хорошо. Мы же только что виделись, глупый.
– Знаю.
Дэниела поворачивается на своем вращающемся стуле.
– Значит, тебе так захотелось поболтать со мной, что ты попросил телефон у какой-то незнакомки?
– Ну да.
– Ты – милый.
Я сижу и наслаждаюсь ее голосом.
– Дэниела?
– Да?
– Я соскучился по тебе.
– Что случилось, Джейсон?
– Ничего.
– Что-то странно. Поговори со мной.
– Я шел к станции и тут…
– Что?
– Я многое принимаю как само собой разумеющееся. Выхожу за дверь, отправляюсь на работу и уже думаю о ней, о лекциях и обо всем таком… А сегодня в поезде я вдруг с полной ясностью понял, как сильно тебя люблю. Как многое ты для меня значишь. А ведь никогда не знаешь…
– Не знаешь чего?
– Не знаешь, когда можешь потерять это все. В общем, я попытался тебе позвонить, а тут телефон сел.
На другом конце долго молчат.
– Дэниела? – подаю я голос.
– Я здесь. И да, я тебя понимаю и чувствую то же самое. Ты ведь это знаешь, да?
Чувства берут верх, и я закрываю глаза.
Думаю, что мог бы перейти улицу, войти в дом и сказать ей все-все.
Как мне одиноко, любовь моя.
Дэниела встает со стула и подходит к окну.
На ней длинный кремовый свитер и брюки для занятий йогой. Волосы убраны наверх. В руке кружка, как я подозреваю, с чаем.
Она поглаживает заметно округлившийся живот.
Значит, у Чарли скоро будет братик.
Я улыбаюсь сквозь слезы. Интересно, что он об этом думает?
У моего Чарли этого нет.
– Джейсон, у тебя точно всё в порядке? – спрашивает Дэниела.
– Точно.
– Ладно. Послушай, меня тут время поджимает, так что…
– Тебе пора идти.
– Да.
Я не хочу, чтобы она уходила. Хочу слушать и слушать ее голос.
– Джейсон?
– Да?
– Я очень тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю. Ты даже не представляешь, как сильно.
– Увидимся вечером.
Нет, вечером ты увидишь счастливчика, который и не подозревает, как же ему повезло.
Дэниела вешает трубку.
Возвращается к столу.
А я убираю телефон в карман. Мысли бегут в самых безумных направлениях, тянутся к мрачным фантазиям.
Вот поезд, на котором я еду, сходит с рельсов.
Мое тело исковеркано до неузнаваемости.
Или его вообще не находят.
Я вступаю в эту жизнь.
И пусть она не совсем моя, но, может быть, достаточно близка к моей.
* * *
Вечер. Я все еще сижу на скамейке на Элеанор-стрит, напротив особняка из коричневого кирпича, который не мой. Соседи возвращаются с работы и из школы.
Какое это чудо – возвращаться каждый день домой!
Быть любимым.
Знать, что тебя ждут.
