Не могу отвести глаза, отвернуться.
Я иду к нему… ко мне.
Мы встречаемся взглядами.
Он не улыбается.
На лице его вообще нет никаких эмоций, кроме пугающей сосредоточенности.
Он поднимает пистолет, и я вдруг срываюсь с места и мчусь в противоположном направлении, к двери в дальнем конце. Только бы не была заперта!
Прошибаю дверь под светящейся табличкой «Выход» и уже с лестничного колодца оглядываюсь через плечо.
Двойник бежит ко мне.
Лечу вниз по ступенькам, скользя ладонью по деревянным перилам, чтобы сохранить равновесие. В голове бьется: «Не упади… не упади…»
На площадке третьего этажа меня догоняет стук двери вверху. Эхо торопливых шагов заполняет лестничный проем.
Второй этаж…
Первый…
Одна дверь с окошечком в центре ведет в вестибюль, другая, без всякого окошечка, выходит куда-то еще.
Выбираю куда-то еще…
И врезаюсь в мерзлую стену заполненного снегом воздуха.
По инерции делаю несколько шагов через полосу свежей белой пороши и поскальзываюсь на подмерзшем тротуаре.
Выпрямляюсь, и в этот самый момент из тени между двумя мусорными контейнерами выступает человеческая фигура.
Бушлат, как у меня.
Снежок в волосах.
Это я.
Свет уличного фонаря отражается от лезвия у него в руке. Он приближается, и острие ножа – ножа из стандартного набора, которым комплектуются рюкзаки в лаборатории «Скорость», – нацелено мне в живот.
В последний момент отступаю в сторону, хватаю его за руку и, вложив всю силу, бросаю на ведущие к отелю ступеньки.
Он валится на них, и в тот же момент дверь над нами распахивается.
Но я уже мчусь со всех ног прочь, унося в памяти невероятный образ: один мой двойник выходит с пистолетом в руке из лестничной шахты, тогда как другой поднимается со ступенек, отчаянно шаря в снегу, где затерялся выпавший нож.
Работают вдвоем?
Объединились, чтобы убить, по возможности, всех остальных Джейсонов.
Бегу, не разбирая дороги, между зданиями. Хлопья снега липнут к лицу. Легкие горят.
На перекрестке, прежде чем повернуть на следующую улицу, оглядываюсь и вижу две движущиеся в моем направлении тени.
Бегу дальше.
Встречных никого.
Пустые улицы.
Наконец какой-то шум, взрыв хохота. Люди веселятся.
Устремляюсь к ободранной деревянной двери.
За ней – дешевый бар без столиков. Все стоят лицом к бару и к висящим над ним экранам, на которых «Буллз» сошлись в смертельной четвертьфинальной схватке с приезжей командой.
Ввинчиваюсь в толпу, все глубже и глубже.
Сесть негде, места едва хватает, чтобы стоять, но мне наконец удается отыскать квадратный фут свободной площади под доской для дартса.
Все смотрят на экраны, и только я не свожу глаз с двери.
Первому номеру «Буллз» удается трехочковый бросок, и зал взрывается восторженным ревом. Незнакомые люди кричат и обнимаются.
Дверь открывается.
Я вижу на пороге самого себя, запорошенного снегом.
Он входит.
На секунду я теряю его из виду, потом вижу снова.
Что выпало на долю этого Джейсона Дессена? Какие миры он повидал? Через какой ад прошел, чтобы прийти сюда, в этот Чикаго?
Его взгляд скользит по толпе.
Позади него, за открытой дверью, падает снег.
Взгляд у него жесткий и холодный, но, возможно, то же самое он сказал бы и обо мне.
Я приседаю под доской, скрываясь среди леса ног, и выжидаю целую минуту.
Толпа снова вскидывается, и я медленно поднимаюсь.
Дверь уже закрыта.
Мой двойник ушел.
* * *
«Буллз» победили.
Веселые и довольные, люди не спешат расходиться.
Лишь только через час у стойки освобождается место, и я, поскольку идти некуда, забираюсь на табурет и заказываю легкого пива, после чего на балансе у меня остается меньше десяти долларов.
Я проголодался, но еду здесь не подают, так что приходится довольствоваться солеными крекерами «Чекс».
Какой-то подвыпивший парень пытается вовлечь меня в обсуждение дальнейших перспектив «Буллз», но я молчу, уставившись в стакан, и он, обиженный отсутствием внимания с моей стороны, переключается на двух стоящих за нами женщин.
Шумит, задирается.
Заканчивается тем, что появившийся вышибала выводит его за дверь.
Люди расходятся.
Я сижу у стойки, стараюсь не обращать внимания на шум и постепенно прихожу к такому выводу: я должен убрать Дэниелу и Чарли из нашего дома на Элеанор-стрит. Оставаясь в особняке, они будут подвергаться опасности со стороны Джейсонов, часть из которых способна на любое безумие.
Но как это сделать?
Сейчас, посреди ночи, Джейсон-2, скорее всего, с моей женой и сыном.
Приближаться к дому слишком рискованно.
Нужно, чтобы Дэниела сама пришла ко мне.
Но что бы я ни придумал, другой Джейсон придумает – или уже придумал – то же самое.
Победить просто невозможно.
Дверь снова открывается, и я поворачиваюсь.
Еще один мой двойник – в бушлате, ботинках, с рюкзаком – переступает порог бара и, когда наши глаза встречаются, удивленно вскидывает руки.
Хорошо. Может быть, он пришел не за мной.
Если, как я подозреваю, некоторое количество Джейсонов обретается в районе Логан-сквер, то вполне возможно, что он, как и я, забрел сюда погреться и укрыться от опасности.
Мой двойник идет к стойке и забирается на свободный табурет рядом со мной. Перчаток у него нет, и руки дрожат от холода.
Или от страха.
Барменша, подплыв ближе, смотрит на нас с любопытством и как будто хочет что-то спросить, но ограничивается стандартной фразой, которой встречает каждого нового гостя:
– Вам что налить?
– То же, что и ему, – отвечает тот.
Женщина наливает пинту из-под крана и подает ему стакан с растекающейся шапкой пены.
Джейсон принимает его и, повернувшись ко мне, поднимает.
Я поднимаю свой.
Мы смотрим друг на друга.
На правой стороне лица моей копии – затягивающаяся рана, как будто кто-то полоснул его ножом.
Нитка на его безымянном пальце точно такая же, как у меня.
