В приемной КГБ СССР, куда его доставили после задержания, мертвенно-бледный Сайте тоскливо наблюдал, как из сумки, предназначавшейся для передачи агенту, один за другим извлекаются предметы шпионского реквизита. Вот электробритва «Харьков», в корпусе которой оборудован тайник для мини-фотоаппарата размером с тюбик губной помады. Агент должен фотографировать им секретные документы. В сувенирном письменном приборе тоже тайник для такого же миниатюрного фотоаппарата. Вот письма «американских туристов» на подставные адреса ЦРУ. Агент должен писать в них тайнописью свои сообщения. На конвертах адреса некоего Руди Комака в Брукфильде, штат Висконсин, и Арнольда Истона в Баерне, штат Техас. Извлекается блокнот, в обложке искусно спрятаны задания агенту и инструкция об условиях связи. Задания разведки касаются тактико-технических характеристик самолетов ВВС, дислокации оборонных объектов.
Так ЦРУ потеряло еще одного агента, на которого делало большую ставку. И еще одного разведчика московской резидентуры. Весна 1986 года преподносит Лэнгли новый чувствительный провал.
Кошмар и трагедия
Генерал советской разведки Д. Ф. Поляков, он же агент ЦРУ «Топхэт» (по-русски «Цилиндр»), воспринял разоблачение его нашей контрразведкой как «неизбежную судьбу», как «освобождение от кошмара», который преследовал его с самого момента вербовки. А поймало его на крючок Федеральное бюро расследований в 1961 году, когда Поляков находился в долгосрочной командировке в Соединенных Штатах. Потом его передали Лэнгли, и он получил новую кличку «Байрон», понятную всем и без перевода. Я буду употреблять первый псевдоним «Топхэт».
Нельзя сказать, что Поляков был трусливым по натуре человеком. Да и на службу к американцам он пошел не потому, что сделался жертвой шантажа. Он был сознательным предателем, так сказать, шпионом по убеждению. Ему многое не нравилось в хрущевской «оттепели», не терпел кое-кого из своих непосредственных начальников в ГРУ. И все же главное – меркантилизм, жадность к деньгам. Ему не нравилось, что у него «отнимают» то жалованье, которое ООН щедро выплачивает своим служащим, и значительную часть которого советские сотрудники этой международной организации, по заведенному у нас порядку, должны были сдавать в казну советского государства. Оперативники ФБР и ЦРУ раскусили его слабости и стали играть на них.
«Топхэт» не просит снисхождения к своей судьбе, он знает, что обречен. Слишком многих предал генерал, слишком многое выдал. Два десятка лет сотрудничества с американцами он думает о трагедии своих близких. Они всегда считали его образцовым семьянином, хорошим мужем, отцом и дедом. Они, наверное, никогда не поверят, что он предавал Родину, предавал интересы ее маленькой частицы – своей семьи.
О предательстве Полякова, мотивах совершенного им преступления, постигшей его, уже далеко не молодого человека, кары опубликовано много материалов в нашей прессе. Не оставляют эту тему и в средствах массовой информации за океаном. Впрочем, американцев в основном интересует одно: как могло случиться, что советской контрразведке удалось раскрыть агента «Топхэт»?
Большая часть шпионской деятельности Полякова пришлась на время его заграничных командировок: 1961–1962 годы – США; 1965–1969 годы – Бирма; 1973–1976 и 1979–1980 годы – Индия. Фактически после досрочного отзыва «Топхэта» из Индии ЦРУ потеряло контакт с агентом. А скорее всего, Поляков сам заморозил свои отношения с американской разведкой, почувствовав, что советские органы государственной безопасности держат его под прицелом. Тем не менее, в московском периоде деятельности агента есть кое-что небезынтересное. Я попытаюсь остановиться на этом периоде, на акциях посольской резидентуры ЦРУ по связи с агентом «Топхэт».
Московский этап включает 1962–1965, 1969–1973, 1976–1979 годы. В Лэнгли ценят агента, считают его преемником разоблаченных советской контрразведкой шпионов Попова и Пеньковского. Для контактов с ним в Москве применяют в основном безличные способы связи – тайники и радиосредства. Сказывается то обстоятельство, что агент – сам разведчик и хорошо разбирается в методах и приемах оперативной работы, в разведывательной технике. Он сам изготовлял миниатюрные магнитные контейнеры, в которых передавал собранную им шпионскую информацию. Эти контейнеры устанавливались в разных местах: на Большой Ордынке и Большой Полянке, в Центральном парке культуры и отдыха, у станций метро. Разведчикам посольской резидентуры было сравнительно несложно подбирать заложенные агентом тайниковые контейнеры: они находили их рядом с домами, где сами проживали, или на маршрутах, которыми обычно пользовались.
В системе безличной связи с агентом «Топхэт» решающее место отводилось радиосредствам. Во время первой командировки в Индию сотрудник ЦРУ Пол Диллман и другие инструкторы разведки обучили агента работе с новейшей разведывательной техникой и быстродействующей радиоаппаратурой. Тщательно прорабатывались и вопросы организации радиосеансов в условиях Москвы. Агенту вручили график на несколько лет вперед, в среднем – один сеанс в месяц. Некоторые радиосеансы производились в направлении здания посольства США на улице Чайковского. Например, из троллейбуса, маршрут которого проходил мимо этого здания. Чаще же – на жилые дома в разных районах города, где проживали сотрудники резидентуры.
Приемо-передающее радиоустройство – чудо разведывательной техники нашего времени. Небольшие размеры (на вид коробка популярных папирос «Казбек») позволяют носить его в кармане пальто или пиджака. В устройство вставляется небольшая антенна, ее тоже нетрудно спрятать в одежде. Радиус действия – пятьсот метров, даже чуть побольше. Передача информации (примерно пол-листа рукописного текста набирается на самом приборе буквами-кнопками) может производиться с помощью тросика. Продолжительность сеанса – 3–4 секунды.
Существует версия, что советская контрразведка напала на след агента «Топхэт» благодаря ошибке сотрудников ЦРУ, сообщивших американским журналистам информацию о вербовке «сотрудника советского представительства в ООН в начале шестидесятых годов». Это не так. Но, к сожалению, я не могу еще подробно рассказать, как мы вышли на предателя Полякова и обезвредили его.
Мрачные итоги восьмидесятых
В своей книге «Шпион, который скрылся» американский публицист Дэвид Уайз приводит заявление одного из руководителей разведки Вашингтона о положении посольской резидентуры ЦРУ в Москве в восьмидесятые годы:
«Были раскрыты методы и источники получения информации. Были провалены действующие агентурные операции. Агентурная сеть в Москве создавалась многие годы, и теперь будет весьма трудно ее восстановить. Все обстоит гораздо сложнее. Были свернуты все технические устройства. Размер нанесенного ущерба огромен. Для нас там обрублены все концы».
Провалы и неудачи преследовали московскую резидентуру все восьмидесятые годы. Но особенно тяжелыми для нее были, как мне представляется, 1981, 1983, 1985–1986 годы. Удары сыпались один за другим. Не помогло недовольство Лэнгли, настоятельные требования вашингтонского руководства, даже недвусмысленные угрозы верховного начальства. Сотрудники московской резидентуры начали паниковать. Был приостановлен ряд разведывательных акций.
