Почерк писавшего был мелким, но разборчивым. Углубившись в чтение, я не заметила, как подкрался рассвет. И вот последние строчки остались позади, а я сижу на кровати и перевариваю полученную информацию.
Ксения была права, еще немного – и стало бы поздно. Как выяснилось, существует девять способов вернуть оборачивающегося в первородное, то есть в человеческое, состояние. Но ни один из них, к сожалению, не дает стопроцентной гарантии на избавление от проклятия.
Три из описанных тут метода возможны для применения отцом или матерью жертвы. На полях напротив имелась приписка карандашом: «Не помогло». Один отметался потому, что снимать проклятие должен был тот, кто искренне любит пострадавшую или пострадавшего и в перспективе станет ее или, соответственно, его парой. Такового, насколько мне известно, – нет. Ну не считать же Василия, возжелавшего Ночку, – влюбленным? Это похоть, физическое влечение, не более того, а о любви тут речи нет, ибо он Агрипинину дочку в человеческом обличье и не видел никогда даже.
Еще один способ оказался неприемлем даже для любящей матери, судя по отсутствию каких-либо пометок, а уж для меня и тем более человеческое жертвоприношение казалось верхом дикости. Еще два метода подразумевали близкое родство исполнителя и так же были помечены, как испытанные, оставалось два. Парадокс в том, что в них имелось весьма странное условие: «Никто из ныне здравствующих родных жертвы не должен знать об этом акте доброй воли».
Я аж зависла, прочитав эти строки, которые для пущей наглядности были даже подчеркнуты. Бред! Замкнутый круг какой-то! Какой идиот придумывал все эти правила и закономерности? Предпоследний метод могла привести в исполнение лишь невеста одного из родственников попавшей или попавшего под проклятие. И сделать это можно лишь в первую брачную ночь. Вопрос первый: а если в семье вообще нет неженатых мужчин? Вопрос второй: как невеста узнает о том, что ей следует сделать, если никто из родственников жениха, включая его самого, об этом рассказать не смогут, ведь тут же будет нарушено правило об осведомленности…
– Жесть… – только и смогла выдохнуть я, встала с кровати, прошла к приоткрытому окну и, выглянув на улицу, вдохнула полной грудью, надеясь, что свежий воздух поможет навести порядок в голове.
Выходит, при жизни Агрипина знала, что есть такие-то способы, но, во-первых, у Григория не было невесты, а во-вторых, появись оная, попросить о помощи старушка не смогла бы, потому что сразу нарушено было бы условие. Вот она и использовала Ксению в качестве связного. И теперь, осознав это, вспомнились слова Агрипины о том, что наконец-то она меня дождалась, выходит уже тогда, с самого порога она прекрасно знала, что моя жизнь так или иначе повязана с ее сыном. И слова в приложенной к этой тетради записке: «Видать, пришел мой час – Григорий решил жениться…» Это что же получается, она, сделав все, чтобы эти знания попали в мои руки, сознательно ушла из жизни? Ведь там так и сказано: никто из ныне здравствующих родных жертвы…
– Вот тебе и жертвоприношение, – пробурчала я, разглядывая серебрящееся неподалеку озеро.
Сам же способ заключался в том, чтобы молодая жена после первого «акта любви» тайно собрала некоторое количество своей девственной крови и прочих жидкостей, типа мужского семени, а затем с определенным наговором смешала их в ступке с измельченными в кашицу вполне распространенными травами, тут же возникал вопрос: что делать, если свадьба зимой и этих трав в свежем виде нигде нет? Ну да ладно, мне повезло, все-таки разгар лета на дворе. В общем, дальше полученную смесь, так же незаметно для окружающих, надо втереть в определенные участки кожи «животного», опять же с наговором, конечно же. И… Нет, не стоит ждать, что зверюга тут же перекинется в человека. После всего этого надо ждать прихода полнолуния, и именно тогда перевертыш, возможно, избавится от проклятия. Здесь играет роль искренность творящей заговор новобрачной и уровень ее силы.
Последний же способ пока что было не применить, да и не хотелось как-то проливать кровь своего первенца, пусть и не в больших количествах.
Стук в дверь вернул меня к реальности. В панике, боясь, как бы жених не пожаловал, я запихала тетрадь под матрац и сделала вид, что еще сплю. Да, сегодня день моей свадьбы, но слишком неожиданно свалились на меня столь важные сведения, и надо было хоть немного обдумать планы и варианты их реализации.
– Не делай вид будто спишь, – раздался у меня над ухом голос Ксении. – Понимаю, что ночью тебе не до сна было, но сегодня, как ни крути, свадьба! И я обещала Гришане, что его невеста будет самой-самой!
Я мысленно взвыла, но все же выползла из уютного кокона одеял и подушек. А дальше начался сущий кошмар: хозяйка дома умудрилась к столь раннему часу пригласить сюда и массажистов, и визажистов, и педикюршу-маникюршу, ну про парикмахершу вообще молчу. И каждый из этих спецов стремился сделать из меня звезду.
Нет, не спорю, поначалу мне это даже понравилось и было приятно, но все должно быть в меру! В какой-то момент я ощутила – еще немного и зарычу. Вот только никого мой праведный гнев не пугал. Ксения, казалось, вообще не обращала на меня внимания, все это время не отрываясь от телефона.
Время тянулось, словно патока, и я ощущала себя увязнувшей в ней мухой. Вокруг вился рой разношерстных специалистов, норовящих сделать из пастушки принцессу. И это вовсе не самокритика. Да, собственная внешность с некоторых пор меня более чем удовлетворяла, но… Но к тому моменту, как экзекуция наведением красоты была завершена, я, взглянув в зеркало, не узнала смотрящую оттуда девушку.
Собранные в высокую прическу волосы, кажется, стали значительно гуще и непривычно заблестели, кожа буквально сверкала, ресницы… Брови… Да что уж там? Весь мой образ был идеальным! Я и предположить не могла, что способна выглядеть так! Раздражение и злость как рукой сняло. Опечалило лишь одно: я-то надеялась, что успею прогуляться по Ксюшиному двору и заранее приготовить необходимые мне травки, благо их и нужно-то было совсем чуть-чуть. Но теперь, в этих белоснежных туфельках, платье, с идеальным маникюром… Это смахивало на акт вандализма.
Когда все посторонние покинули выделенную мне комнату, Ксения в очередной раз прошлась по мне критическим взглядом, покивала каким-то своим мыслям и достала из кармашка небольшой… небольшую… Даже не знаю, что это? Сумочка – не сумочка, кошелек – не кошелек. Сделано это нечто было из точно такой же материи, что и мое платье, вместо замочка имелась завязочка из узенькой атласной ленты, и украшал все это сделанный с неимоверной тщательностью искусственный цветок из той же ткани.
– Вот, возьми, – протянула мне вещичку Ксения.
– Тяжелый, – пробормотала я, едва не выронив кажущийся совсем крохотным мешочек.
– Там нужные травы, я с утра собрала, и малая ступка, – отчиталась хозяйка дома.
– Спасибо! – искренне порадовалась я, но тут же растерянно спросила: – Но куда ее?
– Сюда! – забирая у меня из рук мешочек, молвила женщина и, слегка раздвинув мои груди, закрепила его между чашечками лифа, где обнаружились специальные крохотные крючочки, в итоге платье обрело вид завершенного шедевра.
