– Это нервное, – бормотал он, явно обращаясь к окружающим. – Не обращайте внимания…
И тут меня осенило: насколько жесткие правила поведения предписывались ведьмам до брака, и я поплатилась за их несоблюдение сполна, почему же нет столь же жестких требований к церковникам? Чем они лучше? Прямо как в той поговорке: «У нас все равны, но некоторые равнее…»
– Ты что несешь? – прошипел мне на ухо муж, и я осознала, что последнее произнесла вслух, при этом смотря на священника.
– А я тут подумала… – взглянула я в синеву мужниных глаз и поплыла, словно залпом выпила бутылку вина.
– О чем? – надеясь отвлечь меня и заставить более или менее адекватно вести себя, прошептал Григорий, обжигая мою щеку горячим дыханием.
– А если нас венчать будет вот такой «святой» отец, – я не без ехидства кивнула на здоровяка, – у меня проклятие не усугубится?
– Успокойся, – сжимая до боли мою руку, прошипел понявший ход моих мыслей муж. – Сны – это сны, а в реальной жизни он более чем целомудренен.
– Еще бы! – хихикнула я и, поймав не злой, не строгий, а какой-то по-детски обиженный взгляд священника, лишь виновато пожала плечами, слегка разведя руки, мол, прости, ничего не могу с собой поделать.
И блин, в следующий миг я реально устыдилась – этот человек был воистину святым! Потому что в его взгляде промелькнуло – понимание! И я тут же осознала, что являюсь законченной эгоисткой. Знать о проблеме человека и при этом не стесняться его высмеивать… Вот если честно, даже сама от себя ничего подобного не ожидала.
Тем временем святой отец, прервав свои бесконечные «…благослови…», принял из рук служки нечто, напоминающее монаршую корону, уж не ведаю, как это зовется. Перекрестил Григория, который тут же этот предмет поцеловал, а потом здоровяк водрузил эту махину на голову моего мужа. Вернее, не так, не надел, а придержал до тех пор, пока стоящий за Григорием свидетель не взял ее в руки. Потом история повторилась и со мной. Не знаю уж, кто там стоял за моей спиной, но почему-то казалось, что короны эти не такие и легкие, а учитывая то, что они едва касались наших волос, то кому-то я не завидовала, ведь процедура венчания обещала быть долгой.
В итоге храмовая служба прошла в прямо противоположных мыслях, в отличие от того, что витало в моей голове в зале торжественных регистраций ЗАГСа. Теперь меня буквально снедали стыд и, как ни странно, – покаяние. Раз за разом я заливалась краской от стыда за свои помыслы, желания, действия. Под монотонный речитатив святого отца я внутренне, про себя, раскаивалась в собственных грехах, припоминая все-все с самого раннего детства. Вспомнила даже бедную лягушку, над которой зло пошутила лет в пять. Тогда мы пошли на речку с соседскими ребятами, и те стали ловить бедным квакух и, втыкая им в попки соломинки, надувать, пуская эти зеленые шарики со смешно растопыренными в стороны лапками плыть по воде. Не помню уж, то ли меня кто-то подбил это сделать, то ли просто не хотелось становиться белой вороной в компании, но я повторила их действия. А потом долго стояла и смотрела вниз по течению, вслед беспомощно уплывающему делу рук моих. Жалко ли мне было зверуху? Тогда не знаю, а вот сейчас я словно увидела всю эту сцену в мельчайших деталях, услышала звуки рвущихся под давлением воздуха органов и тканей, а затем… Затем, кажется, ощутила, будто это со мной сотворили такое.
– Успокойся… – ухватив меня за предплечье, процедил Григорий, и я не без труда сфокусировала на нем взгляд, ощущая, что все мои мышцы и связки подрагивают, будто некоторое время находились в максимально напряженном состоянии. – Это же не обряд экзорцизма, а свадьба…
М-да уж, ломало меня в храме не по-детски. Причем и морально, и физически. Не знаю уж, чем эта свадьба от упомянутого обряда отличается, судя по моим ощущениям – ничем. Но, наверное, это правильные мысли для этого места – раскаяние и все такое… Просто не стоит все-таки ведьмам тусить в храмах. И вынужденный обряд свадьбы будто напоминание об этом. А может, это… никакое это не «будто»? Вдруг это очередные испытания, выпадающие на долю бедной ведьмы? Опять же вопрос: всем такие мучения перепадают или только оступившимся, как я?
Все эти мысли пролетают фоном, так же как и само венчание, а я продолжаю переживать один за другим проступки из своей жизни. Этак я очищусь похлеще, чем после исповеди, – мелькнула мысль, а я тем временем как истукан стояла и порой нет-нет да крестилась, склоняя чело. Зачем? Почему? Не знаю, будто подталкивал кто-то, понуждая это сделать.
– Можно сократить ритуал? – донесся до меня какой-то сдавленный голос синеглазого, и я не без труда сосредоточила на нем взгляд.
– Ты же знаешь, это не поможет, она должна очиститься, – на миг прервав песнопение и склонившись так, чтобы никто из присутствующих на церемонии гостей не видел его губ, прошептал святой отец, а меня аж зазнобило от этих слов.
И вновь священник что-то говорил… говорил… говорил… А в тот миг, когда, казалось, я вот-вот умру от стыда, боли и еще неведомо чего, смешавшегося в непередаваемую гамму чувств и эмоций, все вдруг закончилось. Окружающая тишина оглушила. Никто не шоркал, не шептался, священник молчал, и только слышно было, как горят церковные свечи.
– Ответь, – едва слышно прошептал Григорий.
– Да… – надеясь, что от меня хотели именно этого, выдохнула я.
– То есть готова? – тихонько уточнил Григорий.
К чему? Вот только спросить я ничего не успела, священник преподнес нам кагор для причастия, повязал руки и повел по храму, поочередно подводя то к одному, то к другому образу, где кланялся, и мы вторили его движениям. И вот наконец-то кружение по церкви прекратилось, с наших рук сняли ленту, священник изрек зычным голосом очередные ритуальные фразы, забрал у нас не успевшие и на треть сгореть толстые свечи… Дальнейшая его речь была уже вполне понятной и сводилась к пожеланиям долгой и счастливой жизни, рождению детей и исполнения заповедей.
– Поздравьте друг друга, – наконец-то произнес он, и Григорий, развернув меня к себе, коснулся моих губ неожиданно целомудренным поцелуем. – А теперь принимайте поздравления родных и друзей… – добил меня здоровяк и смылся куда-то в подсобные помещения, а я повторно пережила экзекуцию поздравлениями.
Страшно было подумать о том, что нас еще ждет и ресторан!
– Самое страшное позади, – словно угадав мои мысли, муж ободряюще сжал мой локоть, и мне не оставалось ничего, кроме как улыбнуться ему в ответ.
Глава 34. Первый брачный… день
– Ты не забыла про третье условие? – помогая усесться в авто и приподняв мое лицо так, чтобы я не смогла отвести взгляд, прошептал Григорий, а я невольно вздрогнула, боясь: что бы это значило?
– Нет, не забыла, – отвечаю, понимая, что обратной дороги все равно уже нет.
– Храни мне верность, – запечатлев какой-то неожиданно целомудренный поцелуй в лоб, произнес муж. – И постарайся стать счастливой. Несмотря ни на что… – вкрадчиво добавил он, обводя подушечкой большого пальца контур моих губ.
