– Все сделали, что могли… – мертво сказала Занда, как-то странно кривя губы. – Я убила.
– Кого убила? – не поняла Морна и только потом заметила груду мяса, в которой не сразу угадывались обрубки человеческих тел. – Ты?! Это ты сделала?!
Занда посмотрела на Морну, и та невольно содрогнулась – от нежной невинной девочки не осталось ничего, кроме этих голубых глаз, золотых волос и фигуры, достойной увековечивания в мраморе. Такой взгляд может быть только у тех, кто дошел до последней черты.
– Они прислали тебя меня убить? – бесстрастно спросила Занда и легонько кивнула. – Хорошо. Лучше, чем от чьей-то другой руки. Жалко, не увижу, как умрет эта тварь…
– Кто? – не поняла Морна, оглядываясь туда, куда посмотрела Занда, и тут же осеклась – поняла. Поняла, но ничего не сказала – сердце сжалось тоской: она увидела Ресонга. Тот вышел из двери и направлялся к ней, улыбаясь и беззаботно что-то насвистывая. Подошел, остановился, тихо сказал:
– Привет, милая. Наконец-то я тебя увидел!
Ресонг обнял Морну, она прижала его к себе могучими руками так, что у него чуть не хрустнули кости, тихо шепнула в ухо:
– Прости…
– Да ладно… Чего ты? – пискнул придушенный Рес. – Мы еще повоюем! А помрем – так, значит, время пришло! Забудь. Я тебя люблю, и это главное. А кто это у нас тут?! Малышка Занда! Красотка! Может, тебе тоже набедренку снять, милая? Глянь, как Занде хорошо! Хе-хе…
У Морны вдруг защипало глаза, она вытерла слезу запястьем и тихо покачала головой:
– Рес… если бы можно было все изменить…
– Хватит! Не о том сейчас надо думать. Не о том. Глянь, нам уже собеседников выпускают!
Трибуны ревели, бушевали, а из десятка дверей, что вели на арену, выходили люди – их было человек двадцать, не меньше. Кого там только не было! Покрытые татуировками мужчины – молодые и старые. Женщины всех возрастов – от молодых девиц до взрослых женщин – тоже татуированные, беззубые, покрытые язвами и синими пятнами. Здесь были все, кого сумели наскрести в запасниках этой Ямы. Главный хотел, чтобы этот день запомнился жителям города навсегда. Еще никогда и никто не уничтожал на арене за один раз больше двух десятков своих бойцов! Эпическое зрелище! Достойное пера сказителя и кисти художника!
Прозвучали трубы, снова вышел глашатай:
– В честь праздника Первой высадки и в честь дня рождения нашего Властителя он устраивает самые великие игры, которые только были на памяти людей в нашем городе! Сегодня все сражаются против всех! Останется в живых только один, самый сильный, самый могучий, самый удачливый! Он будет отпущен на волю и получит сто золотых награды! Закон гласит – сколько бы человек не вошло на арену – выходит только один! Да славится повелитель! Славься! Славься! Славься!
Едва замолк глашатай, тут же закричали-завопили «бегунки», принимающие ставки:
– Ставки! Ставки! Ставки! На что угодно – ставки! Кто победит, кто дольше продержится, ставки! Ставки!
– Рес, слева. Занда – прикрываешь спину. Я впереди. Не высовываться, пусть себе дерутся. Добьем оставшихся.
– А потом? – Ресонг облизнул пересохшие губы.
– А потом… суп с пататом! – усмехнулась Морна. – Потанцуем? Мечи есть, нас трое – будем выходить! Или умирать. Занда, ты как? Готова танцевать?
– Готова. – Голос Занды был мертвее мертвого, спокоен, как надгробная плита. – Кого смогу – убью. Не беспокойся.
– Ну а я всегда с тобой, милая! – беззаботно рассмеялся Ресонг. – Похоже, что это наш последний танец! Пусть запомнят, твари!
– Пусть запомнят, твари! – вдруг с ненавистью повторила Занда и оскалилась. Морна бросила на нее взгляд, глубоко вздохнула. Показала взглядом на нее Ресонгу, тот понимающе поджал губы, мол, вижу.
– Досталось тебе, девочка… – сочувственно кивнула Морна. – Понимаю…
– Не понимаешь! – отрезала Занда. – Никто не поймет! Жаль, я не могу их всех убить! Всех! Всех! Всех!
Морна снова покосилась на Занду, протянула ей меч, который подобрала с арены:
– Держи.
Повернулась к Ресонгу:
– Рес, не беги за мечом. У тебя есть, а я возьму сама. Не подходите к толпе. Пусть они друг друга порежут.
Уаааа! Уаааа!
Сигналы трубы прозвучали, как погребальная мелодия. На арену выкинули мечи, и люди бросились к ним, оттаскивая друг друга, хватая все подряд клинки. Возникло несколько потасовок, но, как ни странно, – без особого кровопролития. Так, несколько разбитых морд, да один порезанный бок – и то случайно, в давке.
Вооружившись, толпа устремилась в троице, стоявшей у противоположного края арена. Молча, без криков, медленно, как стая волков, скрадывающая добычу.
– Им приказ дали… – мрачно отметил Ресонг, взвешивая на руке меч. – В первую очередь нас гасить, уверен! Возьми мой меч. А мне потом добудем.
– Я сказала, а ты выполняй! – процедила Морна, глядя на то, как толпа ускоряет шаг. Позади – три здоровенные татуированные бабы, жирные, плечистые. Впереди – пятеро молодых парней, широкоплечие, разрисованные цветными рисунками. А в середине – все остальные, те, кто поумнее – пусть себе молодые получают плюхи! А мы потом! А мы знаем, как надо!
Они уже бежали. Вперед вырвался парень со шрамом на лбу, он что-то кричал, но непонятно что, – долетало только: «Уаоооо!» Переполненные трибуны ревели, будто водопад или штормовое море. Даже разговаривая между собой, на расстоянии вытянутой руки, приходилось напрягать голос.
Морна вышагнула вперед, вписалась в удар и одним движением швырнула парня в воздух, одновременно выбив меч их его руки, при этом кость предплечья противника хрустнула, будто сухая ветка, и парень завопил – отчаянно, как раненый зверь: «Ааааа! Ааааа!»
Но Морна уже не смотрела на него. Выхваченный меч удобно устроился в руке, и тут же его острие пронзило живот второго врага. Не останавливаясь – третьего – секущим ударом в основание шеи, надрубив до самого легкого.
Сзади и слева рубились Занда и Ресонг, но Морна туда не смотрела. Пока слышен звон ударов – все в порядке, держатся. Вот когда стихнет шум схватки – тогда уже нужно обеспокоиться. До тех пор – удар! Еще удар! Чавканье клинка, разрубающего живое мясо! Клекот горла, заливаемого фонтаном крови! Хрип! Стон! Крик боли, исторгаемый даже не глоткой – самой душой!
Когда толпа откатилась назад, на песке остались пятнадцать фигур – кто-то еще подергивался в последних судорогах умирающего тела, кто-то молил – то ли о смерти, то ли о пощаде, а кто-то просто лежал, глядя на свое безголовое тело пустыми, мертвыми глазами.
И тогда Морна рванулась вперед – она мгновенно срубила тех двух, что пытались встретить ее грудью, и уже в спину убила троих, попытавшихся бежать. Потом вернулась назад и деловито добила всех, кто лежал на арене, стараясь не пропустить никого, кроме безголовых. Любой, кто лежал сейчас на песке, мог просто притворяться мертвым, и ударить снизу, когда ты этого ожидаешь меньше всего. Так ее учили, и так было ПРАВИЛЬНО.
