Вопреки ожиданию, охраны было немного – всего-то двое офицеров, присевших на крыльцо и раскуривающих по-товарищески папироску. Два «Виллиса», как мустанги в стойле, стояли под навесом. Ни роты НКВД, ни колец оцепления, ничего такого, что могло бы привлечь внимание. И только настороженные взгляды, которыми они проводили проходивших мимо Свиридова и Храпова, свидетельствовали о том, что Яков не соврал. Рука одного из офицеров как бы ненароком опустилась на автомат, стоявший прислоненным к крыльцу.
Занавеска на окне вдруг дрогнула, на мгновение в нем показалось лицо. Свиридов готов был поклясться, что в глубине горницы он рассмотрел знакомый силуэт Сталина, растиражированный на тысячах фотографиях и портретах.
– Я его увидел, – негромко произнес Свиридов, когда они отошли на значительное расстояние. И поймал себя на волнении, неприятно его поразившем.
– Кого увидел? – непонимающе произнес Храпов.
– Сталина!
Волнение Свиридова передалось и Храпову.
– Не перепутал? – переспросил тот глуховатым голосом.
– Нет. Только не оглядывайся, если не хочешь получить автоматную очередь в спину. Сейчас выходим на дорогу и идем подальше отсюда.
– Понял.
Вышли на смежную улицу. Ни роты автоматчиков, ни первого, ни второго оцепления; ни патрульных, ни бойцов НКВД, проверяющих документы у всякого, находящегося вблизи охраняемого. Где-то это было даже странно. В какой-то момент Свиридов усомнился в увиденном, но еще через секунду память услужливо подкинула подсмотренную картину – Сталин, стоящий у стола.
– Нужно придумать, что нам делать дальше.
Вышли на центральную улицу, значительно оживившуюся за последний час. Поначалу мимо протопал маршевый полк, одетый в новое обмундирование, а затем проехал штабной «Виллис». На переднем сиденье расположился полковник хмурого вида, тоскливо посматривающий на руины. За ним, отставая метров на триста, двигалась полуторка, громыхая разболтанным железом по разбитой дороге.
Михаил Свиридов вышел на обочину и помахал рукой, пытаясь остановить машину. Грузовик остановился, из кабины выглянуло совсем молодое лицо:
– Чего тебе, товарищ старший лейтенант?
– Браток, подвези нас до Макеевки, тут недалеко, километров десять будет. Уж больно неохота пешком топать.
– Нам не положено подвозить, прифронтовая полоса, – как-то не очень убедительно предупредил водитель. – Мало ли кто может быть…
– Диверсанты, что ли? Да брось ты, братишка! – обиделся Свиридов. – Где ты тут диверсантов видишь? Не обижу, внакладе не останешься.
Водитель колебался недолго, похоже, что он был рад случайному заработку.
– Ладно, давайте залезайте в кабину, чего глаза мозолить! Я как раз через Макеевку еду. Если комендатура остановит, денег с вас я не брал. Земляки вы мне! Там тоже люди, поймут.
– Договорились, браток, – распахнул дверцу Свиридов, уверенно присаживаясь рядом с водителем. – Мы тоненькие, много места не займем. Бочком сядем.
За ним в кабину протиснулся Храпов.
– Поместимся?
– Ничего… Еще и не в такой тесноте приходилось разъезжать.
Машина, будто бы утлое суденышко в сильную качку, перекатываясь с одной стороны на другую, заколесила по дороге.
– Тебя как звать-то?
– Фрол.
– А что это у вас нынче все так строго, Фрол? – поинтересовался Свиридов. – Два раза документы проверяли.
– Говорят, что какое-то высокое начальство прибыло. Железную дорогу перекрыли, так мне пришлось целый час у шлагбаума простоять. Такая очередь из техники собралась… Давно такого припомнить не могу. Повезло, что налета не было. Если бы немцы знали про такое столпотворение, так не упустили бы возможности раздолбать весь железный узел! Я уже третий месяц здесь баранку кручу, но такое впервые вижу.
За разговором доехали до Макеевки, Свиридов протянул двести рублей.
– Многовато, товарищ старший лейтенант, – немного смутившись, отвечал водитель.
– Держи, не стесняйся, это тебе за быструю езду, – подбодрил Свиридов.
– А откуда деньги-то такие?
– Перед самым госпиталем два танка подбил, а премиальные мне только сейчас дали. Семьи у меня нет, а на одного многовато. Не стесняйся, бери!
– Ну спасибо, – с чувством сказал водитель. – Если что надо, так всегда буду рад помочь. У меня и время бывает свободное… Я к Семьсот двадцать четвертому артиллерийскому полку прикомандирован.
– Если понадобишься, непременно разыщем, – пообещал Свиридов, захлопнув дверь.
Переждав, когда на дорогу осядет тяжелая пыль, зашагали в сторону Макеевки, еще издали привлекавшей к себе внимание темными еловыми срубами, выстроенными в ровные ряды улиц. У каждого, даже у самого плохонького дома, добротная крыша; лишь дворовые постройки были покрыты соломой; у изб огромные огороды, в которых к солнцу тянулась сочная зелень; высокими кустами произрастала ботва, буквально вопя о хорошем урожае. Скотины немного, всего-то с десяток поросят на всю деревню; корова повстречалась лишь однажды, за которой приглядывал семилетний малец, зато повсеместно бестолково бегали куры. Деревушка, окруженная темным неприветливым лесом, выглядела небогато, но видно, на жизнь хватало. Луга скошены, а трава аккуратно уложена в скирды и укрыта ветхим тряпьем, закреплена от ветра тяжелыми досками. То бабья работа, а они без мужиков, убывших поголовно на фронт, справлялись. Даже плетни, огораживающие хозяйство, стояли прочно, не шатаясь, назло порывам ветра.
Без бурьяна тоже не обошлось: там, где были посевные травы, поднялись в рост лебеда с осокой. И сдаваться не собирались. Эту землю бабонькам не поднять, требовалась мужская сила, но лучших забрал фронт, а те, что остались, были немощные и старые, проводя большую часть времени с цигаркой на завалинке или просто на печи.
Бабы, попадавшиеся навстречу, в основном молодые и ядреные, приветливо здоровались и с интересом посматривали на нежданных гостей. Вышли на улицу Подлужную, взобравшись на самый склон, откуда хорошо просматривались и лес, темной полоской обрывающийся где-то у самого горизонта, и мелкая порожистая речушка, пьяно и зигзагами пробивающая дорогу среди торчавших на равнине останцов. Место живописное, совсем мирное, заставляло позабыть о войне, и только ее приметы, без конца цепляемые взглядом, – то заприметишь каркас сожженной машины, то покореженную пушку, уткнувшуюся стволом в землю, – заставляли поверить, что совсем недавно здесь шли тяжелые бои.
Замедлив шаг, Свиридов предупредил:
– Говорить буду я. А ты по сторонам смотри… мало ли чего. И палец на курке держи. Понял?
– Так точно.
– Вот и молодец, – подбодрил Свиридов.
Остановились у небольшого приземистого домика, нижними венцами зарывшегося в землю. Небольшие оконца со створчатыми ставнями, выкрашенными в зеленый цвет, смотрелись озорно.
