– Как вы все уже знаете, в госпиталь проник диверсант. Он убил надзирателя и тяжелораненого охраняемого диверсанта. Действовал дерзко, хитро. Представившись сотрудником Особого отдела, миновал охранение и вошел в палату, где и совершил двойное убийство.
– А кем именно он представился? У него подлинные документы?
– Представился он старшим оперуполномоченным майором Николаевым. Этот майор пропал без вести с полгода назад, и теперь стало понятно, что его убил этот самый диверсант. Имеется свидетель, который видел диверсанта, с его слов был составлен подробный словесный портрет. – Подняв со стола несколько листочков, протянул сидевшему рядом заместителю: – Раздай офицерам. – Каждый из присутствующих взял по листочку, где на обыкновенной, слегка пожелтевшей бумаге был напечатан подробный словесный портрет. – Почему я его не отдаю в части, а предпочитаю действовать через вас? Дело весьма деликатное, это тот самый случай, когда требуется предельная осторожность. Если мы начнем рубить сплеча, то диверсант может скрыться, а у меня имеются весьма серьезные основания полагать, что он прибыл в одну из частей Тридцатой армии с одним из последних пополнений. Если Николаев пропал с полгода назад, то примерно с этого времени его и нужно искать. За это время диверсант успел влиться в одну из наших частей и успел стать своим. Во всяком случае, для окружающих… Еще раз повторяю, что в этом деле должна быть чрезвычайная деликатность. Думаю, что его нужно искать среди офицеров. Проверять всех тех, кто так или иначе подходит под описание. О результатах сообщать мне немедленно. А сейчас за работу, товарищи офицеры! И помогите мне выгнать из комнаты этих чертовых мух! Просто покоя не дают!
* * *
Тимофей Романцев даже не осознал, в какой именно момент из командира операционно-разыскной группы превратился в руководителя операции с особыми полномочиями, для чего ему выделили даже кабинет с телефоном ВЧ-связи. Впрочем, в его положении имеются и определенные преимущества. Присутствуют вещи, которые, находясь в штабе, решаются гораздо быстрее, чем рыская по лесам двадцать четыре часа в сутки.
Еще через несколько минут связистки из шифровального отдела, расположенного в штабе дивизии, принесли запечатанную расшифровку. «Шифрограмма. Срочно. Разыскивается грузовик, полуторка, номер № НЗ 57–43. Принять все имеющиеся меры к его немедленному обнаружению. Водитель грузовика сержант Г.Н. Емелин. Начальник отдела КР СМЕРШ 30-й армии полковник Мишин В.Н.»
Не такое простое занятие отыскать ничем не примечательный грузовик среди десятков тысяч единиц техники. Не исключено, что у него в дороге просто произошла поломка, и водитель, позабыв про все на свете, пытается устранить ее собственными силами. А может, и того проще: воспользовавшись неразберихой, затолкал свой грузовик куда-нибудь во двор к молодке и развлекается себе на всю катушку, пока его все вокруг ищут. А причину столь затянувшейся задержки всегда можно отыскать: авария, будь она неладна!
После некоторого колебания Тимофей Романцев поднял трубку ВЧ-связи и проговорил:
– Свяжите меня с начальником военно-дорожной инспекции Тридцатой армии полковником Сусловым.
– Я слушаю, – басовито проговорил Суслов.
– Товарищ полковник, это говорит старший лейтенант военной контрразведки Романцев. Я действую по поручению полковника Мишина.
– Вот как, – удивился Суслов, – а что это Валерий Николаевич мне сам не позвонил? Избегает, что ли? – В его голосе послышались обидчивые интонации.
– Сейчас он очень занят…
– Ладно, что там у тебя?
– Пропал грузовик, полуторка, с номером НЗ 57–43. Он находится где-то в пределах расположения Тридцатой армии. Не могли бы вы отдать распоряжение своим инспекторам проехать по центральной дороге от Гжатска до Вязьмы на предмет обнаружения этого грузовика?
Полковник вздохнул:
– Ты хоть знаешь, старший лейтенант, сколько каждый день грузовиков задерживается? И не на один или два дня… Бывает, куда побольше ждать приходится. Это ведь тебе не по проспекту в Москве разъезжать, а по военной дороге колесить. Каждый день чего-нибудь случается. То танком кого-то зацепит, то в кювет съедет, то вдруг поломается, а то просто в грязь на брюхо сядет. Ждет, когда его какой-нибудь трактор вытащит. Дорога, брат, это такая вещь, зачастую очень даже непредсказуемая. А этот грузовик какой-то особенный, что ли?
– Да, товарищ полковник, – не стал вдаваться в подробности Романцев, – особенный.
– Сейчас у меня каждый человек на вес золота. Людей просто катастрофически не хватает. Ну ладно, что-нибудь придумаем.
На том и распрощались.
Романцев вытащил из кармана фотографию Зои. Она была в длинном платье в мелкий горошек, которое невероятно шло ее высокой фигуре. Именно в таком платье Тимофей увидел ее впервые и понял, что пропал…
Вырвав из тетради листок в клеточку, принялся писать письмо.
Первые слова отыскались сразу, буквально легли на чистую страницу: «Здравствуй моя любимая, моя жена! Ты даже не представляешь, как я рад всем твоим письмам, каждое из них я перечитываю по нескольку раз и нахожу в них что-то новое для себя. Читая, я слышу твой голос, вижу твою улыбку…»
Прозвеневший звонок заставил Романцева отложить письмо.
– Старший лейтенант Романцев? – услышал Тимофей ровный, безо всяких интонаций голос.
– Да.
– Это вам звонит из военной прокуратуры Гжатска майор Коваленко.
– Слушаю, – невольно насторожился Тимофей.
– По дороге из Гжатска во Ржев на сорок пятом километре было обнаружено тело сержанта Емелина. Сначала мы подумали, что это обычное уголовное преступление, каковые, увы, тоже встречаются в районе боевых действий, но характер нанесения раны уверил нас в обратном. Он был убит кинжалом точно в сердце. Я бы даже сказал, очень профессионально. Один сильный удар – и человека нет. Такое редко случается… Я пришел в прокуратуру из контрразведки, до этого служил в Двадцать третьей армии и хочу сказать, что таким поставленным ударом владеют диверсанты. Тело мы оставили на месте. Посчитали, что вы должны сами на него взглянуть.
– Где именно вы находитесь?
– От вас место преступления будет недалеко, минут двадцать по семнадцатой трассе.
– Спасибо, товарищ майор, немедленно выезжаю, – произнес Романцев.
Положив трубку, вышел из кабинета; подозвав скучающего старшину, сказал:
– Хватит зевать, старшина, поехали!
– Куда? – тотчас поднялся старшина.
– Тут недалеко, километров пятнадцать будет.
* * *
Еще через двадцать минут были на месте. Убитый сержант, совсем молодой парень, со множеством веснушек на переносице, лежал в кустах разросшегося колючего боярышника. Глаза у него оставались открытыми и удивленными, в которых пряталась вселенская обида, – почему так несправедливо обошлась со мной судьба. Убит не на войне, геройски поднявшись над бруствером, а в глубоком тылу, предательским ударом в сердце.
