– А он что? – стараясь спрятать поглубже растерянность, спросил Романцев. Думы о Федоре и его миленькой сестренке накатили и не давали сосредоточиться.
– Сказал, что у него есть какое-то предписание… Полез за ним, а потом швырнул в нас гранату. Я сразу отскочил, а вот мой помощник, – показал он на бездыханное, развороченное взрывом телом, – не успел. И еще одного нашего осколками убило, – показал он на другое тело, укрытое темной материей. – Только сегодня прибыл, говорил, что из госпиталя к нам направили… Остальным повезло, сразу залегли, осколки над головами прошли.
– А машина что, без водителя, что ли, поехала? – кивнул Тимофей на полуторку, стоявшую в отдалении.
– Получается, что так. Поначалу я подумал, что нога убитого водителя просто со сцепления соскочила, но грузовик вдруг начал набирать скорость, мог вообще уйти! Ну мы и дали по нему со всех стволов! Вы взгляните поближе, вся машина изрешечена! А этому гаду каким-то образом удалось уйти.
– Пойдем посмотрим, – сказал Тимофей Романцев.
Дежурный послушно последовал за ним.
Грузовик проехал в сторону леса, оставив за собой две широкие полосы примятой травы; не доехал до лесополосы метров двадцать, врезавшись в березу. Трава здесь, спрятавшись в тени деревьев, не была столь густой и высокой, и на поверхность ржавыми пятнами выходил коричневый глинозем. Недалеко от березы у самой колеи стоял куст волчеягодника с поломанными ветками.
– Он выпрыгнул из машины… Вот сюда, в этот куст. Ветки обломаны совершенно недавно, а вот дальше он пробирался через эти заросли, – показал Романцев на два четких следа, оставленных подошвами сапог. – А через несколько метров уже лес, вот поэтому вы его и не заметили. А потом, вы ведь наблюдали за движущей машиной?
– Точно так, – подтвердил дежурный КПП.
– Он вас перехитрил.
В разбитой полуторке, упиравшейся капотом в поваленную березу, полнейший беспорядок. Одна дверь, сбитая встречным деревом, валялась далеко в стороне. Вторая, широко распахнутая, держалась лишь на одной петле, из кабины, залитой кровью, простерев руки к помятым ромашкам, свешивался убитый водитель. С другой стороны, закинув голову назад, в кресле сидел майор с простреленным затылком и сосредоточенно рассматривал пробоину в потолке кабины, через которую можно было увидеть лишь кусок синего неба с небольшим медленно уходящим белым облаком. Кузов расщеплен осколками гранаты, прострелен автоматными очередями. Тяжелые металлические диски, зарывшись в землю, подминали разорванные покрышки. Таким бывает грузовик, вернувшийся с передовой.
– А еще третий в кузове, – подсказал старший сержант. – Мы его не трогали.
– Сейчас гляну, – сказал Тимофей.
Встав на пробитое колесо, заглянул в кузов. Диверсант, прислонившись спиной к борту, свесил простреленную голову на грудь.
– Товарищ старший лейтенант, – подошел старшина, – прибыл кинолог с собакой.
– Пусть подходит, – отвечал Романцев. Взобравшись в кузов, сосредоточенно рассматривал пол. Расстегнув карманы убитого, забрал документы. Хм, самые что ни на есть настоящие, не придерешься!
– Давай сюда! – махнул старшина Захарчук рукой, подзывая кинолога.
На его зов через поле со стороны КПП, где народу как будто бы прибавилось (вот только что они там все делают?), побежал молоденький боец с собакой чепрачной масти.
– Как звать? – спросил Тимофей.
– Игорь, – ответил паренек с белесыми, будто бы ранняя седина, волосами и широко улыбнулся.
Вроде бы и не к месту эта широкая улыбка, но одергивать Тимофей не решился. Не наигрался еще, ему бы по подворотням бегать да девчонок за косички дергать. Ребячья непосредственность проходит после первого боя, разумеется, если останешься в живых. И Тимофей, неожиданно для себя самого, ответил легкой, понимающей улыбкой. Таким же добродушным выглядел и его пес, жавшийся к сапогам.
Подошли автоматчики со старшиной и с интересом посматривали на пса.
– Как зовут собаку? – спросил Тимофей.
– Верный.
– Хорошая кличка. Давно работаешь с собаками?
– Самостоятельно три месяца. Окончил курсы кинологов при ОСОАВИАХИМе, потом направили в прифронтовую зону ловить диверсантов.
– И много поймал? – поинтересовался Тимофей Романцев.
– На прошлой неделе выследил троих, – не без гордости отвечал Игорь.
– Ого! – невольно удивился Романцев. – А ты, оказывается, у нас бывалый.
– Они уже километров на десять в тыл отошли. Но ничего, догнали! У моего пса очень сильно развито верхнее чутье, а если бы только по следу шли, то не отыскали бы.
– Вижу, что ты парень боевой, это хорошо. Как раз такие в этом деле и нужны. – Тимофей подвел его к поломанному кусту волчеягодника и сказал: – Начинай отсюда.
– Верный, искать! – наказал красноармеец псу.
Собака тотчас преобразилась: уткнувшись мордой в примятую траву, стала нюхать землю, тонко заскулила, завертелась волчком, а потом, натянув поводок, увлекла за собой хозяина.
– Он взял след! – объяснил Игорь, устремляясь следом.
Тимофей Романцев в сопровождении автоматчиков устремился следом.
Пес бежал уверенно, преодолев низкий дубровник, устремился в высокий луг, зашел в редкий чаплыжник. В какой-то момент Верный приостановился, как если бы засомневался в правильности своих действий. Закружил, возбужденно заскулил, приподняв острую морду, а потом беспомощно воззрился на хозяина.
– След, Верный, возьми след! – науськивал Игорь.
Овчарка озадаченно проскулила, потом вдруг задрала морду, принюхиваясь, и потянула поводок в сторону ручья.
Автоматчики устремились следом, под их ногами негромкими выстрелами трещали сухие ветки. Остановившись у ручья, пес приостановился, но лишь затем, чтобы уже в следующую секунду рвануть вниз по течению к небольшому болотцу, заросшему по берегам длинной плакучей травой. Будто бы споткнувшись о кромку воды, Верный остановился. Прошумел в листьях свежий ветерок, пронесся куда-то в поле и затих. Пес озадаченно поводил головой, соображая, в какую сторону направиться, поднял морду, внюхиваясь в лесной воздух, возбужденно проскулил и уверенно бросился в сторону поля, поросшего разноцветным клевером.
– Вперед, Верный, вперед! – подбадривал Игорь. – Искать!
Пересекли поле и вышли на наезженную грунтовую дорогу, с обеих сторон стиснутую могучими кленами. Пес остановился и беспомощно повертел головой, затем проскулил и виновато посмотрел на хозяина.
– Дальше следов нет, – объявил боец. – Очевидно, он сел в какую-то попутную машину. – Показав на широкую колею, добавил: – Дорога наезженная, машины здесь часто ходят.
На душе было скверно, и, под стать настроению, по широким листьям клена весомо и нечасто, редкой шрапнелью, забарабанил летний дождь.
