– Сделаем! Знаю я тут одного умельца, третьего дня председателю печь перекладывал. Теперь она дров жрет мало, зато очень жаркая, и пироги получаются очень пышные, – довольно протянул он. Неожиданно улыбнувшись, добавил: – Сам пробовал, когда председатель меня на чай позвал.
– Вот и отлично! Я сейчас еду встречать товарища Сталина, а вы займитесь всем этим и ничего не упускайте. Мелочей в таких делах не бывает! Поставьте охрану у домика. Офицеров не нужно, пусть стоят бойцы, чтобы не привлекать лишнего внимания. Вокруг деревни поставьте охрану, предупредите, чтобы в глаза не бросалась и вела себя осторожно.
– Есть у меня на примете такие люди – пограничники!
– Вот их и поставьте. И отделение автоматчиков на станцию, я сейчас туда еду!
Кивнув на прощание, Серов сел в «ГАЗ-61».
– Распоряжусь!
– Куда едем, товарищ комиссар второго ранга? – спросил водитель, рыжий молодой мужчина лет тридцати пяти, прежде работавший водителем в Кремле.
– Давай, Смирнов, на железнодорожную станцию. Она далеко отсюда?
– Если по прямой, через лес, то километров восемь будет, а если в объезд, то все пятнадцать. Вот только я бы не советовал через лес. Там грунтовка и колея вся разворочена. Местами мины встречаются. А в объезд по шоссе быстро доберемся.
– Давай по шоссе, – согласился Серов, глянув на часы. Поезд с товарищем Сталиным должен был подойти где-то через час.
Успеть бы, при нынешних-то дорогах!
Проехали через поле, а дальше въехали в деревушку, жившую по местным меркам весьма зажиточно. В каждом доме огороды тянулись на добрую сотню метров, в некоторых дворах копошились перемазанные в грязи кабанчики; встречались буренки, весьма редкое для войны животное, и дважды, подняв головы, дорогу чинно перешли небольшие стайки гусей. Имея понимание, водитель всякий раз притормаживал, с интересом поглядывая на выводок. Под строгой военной формой прятался обыкновенный деревенский парень. Лишь бестолково, ошарашенные звуками работающего двигателя, иногда дорогу с громким кудахтаньем перебегали куры. Совсем обыкновенная деревенская жизнь, каковая была здесь до войны. Вот только жителей было куда меньше и скотина повывелась.
По правую сторону от дороги пожелтевшей полосой растянулось скошенное поле, на котором, выставленные в неправильном порядке, возвышались аккуратные копны сена, где-то прижатые тяжелыми досками, а где-то, от возможного дождя, укрыты ветхим тряпьем и мешковиной.
Дальше начинался лес. С дороги он выглядел непроглядным, глухим, почти непроходимым, но в действительности это было не так. Если верить военным картам, то где-то километрах в четырех от дороги, в глубине чащи, прятались еще две небольшие деревушки.
Вскоре показалась железная дорога: две узкие полоски чугуна, уходящие куда-то в смыкающуюся бесконечность. По обе стороны от дороги, лишь иной раз прерываемые небольшими рощицами, из которых кривыми голубыми ниточками вытекали ручейки, теряющиеся в неглубоких оврагах, желтым цветом разрастались поля.
– Уже подъехали, товарищ комиссар второго ранга, – объявил водитель, сбавляя скорость.
– А где станция-то, Смирнов? – недоуменно спросил Иван Серов, оглядываясь.
– А вот она, – показал водитель на остовы двух небольших зданий, стоявших неподалеку от железнодорожных путей. А далее вдоль путей лишь нагромождение обломков – все, что осталось от некогда крепких строений. Отвечая на недоуменный взгляд Ивана Александровича, продолжил: – Снарядами их разнесло. Три человека погибли: дежурный с двумя обходчиками. Все никак не могут отстроить. Хотя народу в этих местах немного бывает, надобности особой тоже нет.
Машина остановилась неподалеку от скелета зданий.
– А кого мы встречаем, товарищ комиссар второго ранга? – не удержался от вопроса Смирнов.
– Товарища Сталина встречаем. В Хорошево его повезем. Ты ведь, кажется, раньше у него водителем был? – дружески поинтересовался Иван Серов.
Смирнов неожиданно заволновался, на широком лбу проступила обильная испарина, не удержавшись, он вытер ее широким рукавом гимнастерки.
– Так точно, был… – признался водитель. – Только когда это было?.. Давно! Боязно как-то.
Иван Александрович невольно усмехнулся:
– А чего боязно-то? Меня-то ведь ты довез. Или ты думаешь, что товарища Сталина нужно как-то по-особому везти?
– Не по-особому… Но просто я его долго не возил…
– Хорошо, понял тебя, – сказал Серов. – Ты вот что, соберись! Особенно сильно не волнуйся. Представь, что ты не товарища Сталина везешь… а своего близкого приятеля.
Смирнов отрицательно покачал головой:
– Товарищ комиссар второго ранга, не могу…
– Чего не можешь?
– Невозможно представить, чтобы Иосиф Виссарионович… и приятель.
– Ты пока успокойся, походи немного. Только далеко от машины не отдаляйся, а то нам придется тебя вместе с товарищем Сталиным в лесу разыскивать.
Иван Александрович вышел из машины, негромко хлопнув дверцей, и направился в сторону остовов, непонятно для чего торчавших у железной дороги, – особенно в них не посидишь, от дождя тоже не укроют.
Вдоль железнодорожного полотна, в железнодорожной форме, надвинув красную фуражку на самые глаза, прохаживался не то дежурный станции, не то большой чин, прибывший из Ржевска.
Поздоровавшись, Иван Александрович сказал:
– Сейчас через несколько минут здесь пройдет паровоз с тремя пассажирскими вагонами, их нужно остановить.
Железнодорожник внимательно посмотрел на подошедшего человека в сером костюме со значком депутата Верховного Совета СССР на лацкане пиджака и, сдержанно кашлянув, ответил:
– Я не имею права его останавливать, это спецпоезд.
– А для чего вы тогда стоите здесь?
– Обязан проконтролировать его благополучный проезд. В дороге всякое может случиться. Может, помощь какая-то потребуется.
– Все понятно, – кивнул Серов, вспомнив собственное распоряжение, отданное на железную дорогу. – Тогда скажите мне, как экстренно остановить поезд?
Железнодорожник выждал паузу, размышляя, а стоит ли разглашать столь важную государственную тайну непонятному гражданскому, а потом произнес:
– Вот так, – и сделал над головой несколько круговых движений. И, заложив руки за спину, предупредительно отошел в сторону.
Смахнув с головы кепку, Иван Александрович выскочил на железнодорожное полотно и, размахивая ею, зашагал навстречу движущемуся на предельной скорости составу.
Машинист громко и предупредительно просигналил.
– Тормози, чтоб тебя! – невольно выругался Серов, продолжая идти вперед.
Поезд вдруг затормозил, усиленно выбрасывая пар; громко заскрежетали о железо тормоза, и вскоре он остановился, продолжая усиленно и рассерженно пыхтеть раскаленным паром.
