Обычно, когда Мартин ее обнимал, Изабель успокаивалась. На сей раз, несмотря на силу его объятий, несмотря на искренность его обещаний, дочь продолжала плакать.
На следующее утро одна из верных служанок Флоры, Консуэла Серрат, встав намного раньше обычного, осторожно натянула на себя взятое из гардероба хозяйки черное платье с длинными рукавами, черные чулки и туфли, накинула на голову и плечи кружевную черную шелковую шаль и взяла в руки черную кожаную сумку.
Десятилетняя дочь Консуэлы, Тереза, для девочки своих лет, к счастью, была очень маленькой — потому к счастью, что одежда Изабель вполне ей подошла.
Около восьми часов Консуэла и Тереза сели в «мерседес» и отправились в аэропорт, откуда вылетели в Венесуэлу.
Заранее связавшись с подпольем, Мартин снабдил фальшивыми документами всех действующих лиц этой маленькой драмы. Консуэла и Тереза получили паспорта на имя Флоры Пуйоль и Изабель де Луна, а Флора и Изабель — совершенно липовые бумаги на вымышленные имена. После их благополучного прибытия на место Алехандро со специальным курьером пришлет им настоящие документы.
Тем временем муж Консуэлы, Педро, сообщил о своей готовности сеньорите Флоре, и она двинулась к выходу. Мартин тотчас подхватил Изабель на руки и крепко прижал к себе. Девочка была так расстроена, что ночью почти не спала, и отцу пришлось все время сидеть рядом с ней, утешая. Теперь глаза Изабель были красными и припухшими, подбородок дрожал.
Осторожно усадив дочку в грузовик, Мартин произнес:
— Знай, что я люблю тебя, Изабель. — Этот отцовский тон девочка запомнила на всю жизнь. — Знай, что я сделал все, что мог. — Расцеловав Изабель в щеки, Мартин тихо прошептал: — Помни, как я люблю тебя и как буду скучать по тебе.
— Хорошо, п-папа, — запинаясь пробормотала Изабель. Флора и Педро уже усаживались в грузовик рядом с ней.
Не желая расставаться, девочка обернулась, встала на колени и уткнулась носом в заднее стекло кабины.
И хотя Изабель еще долго видела прощально поднятую руку отца, она так и не разглядела слез, катившихся по его щекам, и не узнала, каким одиноким и испуганным чувствует себя без нее отец.
Услышав по телефону от Мартина о том, что произошло, Миранда Дюран сразу согласилась помочь. Но через два дня, когда Дюраны встретили самолет, на котором прилетели Флора и Изабель, Миранда усомнилась в правильности своего решения. Конечно, она предполагала, что Изабель будет расстроена, но не до такой же степени!.. Раньше девочка всегда с радостью бежала к Миранде и Луису, а вот теперь, когда при встрече они попытались ее обнять, резко отшатнулась. Заслужившая в Ла-Каса репутацию почемучки, сейчас она не задавала никаких вопросов — вообще едва разговаривала.
Когда вконец измученная девочка заснула, Флора отправилась в личные апартаменты Дюранов.
— Изабель спит? — усевшись на кушетку, спросила Миранда.
— Это ненадолго, — ответила Флора. Из-за скудного английского Флоры все говорили по-испански. Ее же мягкая кастильская речь казалась строгой и экзотичной. — После смерти Альтеи девочку мучают кошмары.
Миранда покачала головой:
— Она еще слишком мала. Потерять мать — ужасно само по себе, но переживания о том, что отца могут посадить в тюрьму, — это уж слишком!
— И не говорите. Хотелось бы считать, что все ее страхи необоснованны, но это, увы, не так.
— А другие подозреваемые есть?
Вздохнув, Флора слабо улыбнулась:
— Есть один человек, который в день убийства тоже был в гостинице. Несомненно, Мурильо его защищают.
— У Мурильо есть основания считать его виновным?
— Я не знаю ответа на ваш вопрос, — ответила Флора. — Я знаю только, что они явно хотят обвинить во всем Мартина. Обвинить и устранить. И еще они хотят забрать Изабель.
— Не беспокойтесь, у нас Изабель будет в полной безопасности, — похлопав ее по руке, сказала Миранда.
У Мартина отчаянно болела поясница. Последние три часа ему пришлось просидеть на металлическом стуле, слишком маленьком для мужчины его габаритов. Под ярким светом лампы глаза его покраснели, зрачки сузились, а от длительного пребывания в сыром подвале, где производился допрос, суставы рук и ног отчаянно ныли.
— Такой простой вопрос, де Луна: где вы были пятнадцатого августа между семью и девятью тридцатью вечера?
В барселонской полиции Мануэль Гарсия служил главным следователем. Назначенный на свой пост по распоряжению Франсиско Франко, он имел репутацию отъявленного негодяя, применяющего самые жестокие методы расследования. Однако в деле Мартина де Луна он явно проявлял сдержанность, и тот никак не мог понять почему.
— Уже в двадцатый раз повторяю: я был дома.
— Может кто-нибудь подтвердить ваше алиби?
— Я сделал несколько телефонных звонков. Алехандро Фаргасу. Сеньорите Пуйоль. Франсуа Леверру в Канны. — Заметив недоумение Гарсии, Мартин пояснил: — Он занимается продажей антикварных автомобилей.
— Значит, вы собирались бежать. Думаю, во Францию, и таким вот образом зондировали почву, чтобы иметь деньги наготове.
— Это просто смешно! — грустно засмеялся Мартин. — Во-первых, подобные сделки сразу не совершаются, тут требуются недели, а не минуты. Кроме того, эти телефонные звонки были сделаны за несколько часов до убийства Альтеи. Как мог я планировать бегство после преступления, о котором и не помышлял?
— А кто вас навещал? — Внезапная смена темы разговора обнадежила Мартина. Ведь Гарсия тем самым признавал, что аргументы подозреваемого убедили его. — Кто-то входил в ваш дом около двух дня. Кто это был?
— Пасква Барба.
— Я правильно расслышал? — нагнувшись, спросил Гарсия. — Вы сказали, что Пасква Барба приходил в ваш дом в день убийства вашей жены?
— Да.
— Тот самый Пасква Барба, который преследовал ее на Мальорке? Тот самый, с кем вы ругались в чайной комнате в «Ритце»? — Мартин неохотно кивнул. — И какова же была цель его визита?
— Я выставил на продажу «Дрэгон текстайлз». И несколько месяцев подряд вел переговоры с сеньором Рамиресом. В то утро мы подписали договор. Барба приходил затем, чтобы сказать, что за Рамиресом стоял он.
Глаза Гарсии удивленно расширились.
— Зачем Барбе текстильная компания в Барселоне, если его предприятия находятся в Мадриде и Севилье?
— Альтея была в «Дрэгон» главным дизайнером. Он хотел заполучить компанию, чтобы заполучить ее!
— Если «Дрэгон» так много значила для Альтеи, почему вы решились ее продать?
— Среди наших домовладений есть дома с престарелыми жильцами. Они понадобились правительству, поэтому власти подняли налоги, чтобы вынудить нас продать их. Старикам стало бы негде жить, вот мы и решили сохранить эти дома, продав что-нибудь другое. За «Дрэгон» дали бы максимальную цену. Альтея это понимала.
