Мы направлялись в Прейдс, маленькую коммуну неподалеку от испанской границы, где находили приют беженцы из Каталонии. И вот мы почти у цели, но тут дорога разветвлялась. Здесь лучшим средством передвижения был бы мул, но Мартин не сомневался, что густые кущи обеспечат нам необходимую защиту, а трудная дорога — отсутствие встречного транспорта. Через несколько часов мы достигли пика горы. Обследовав окрестности и убедившись в том, что поблизости никого нет, Мартин выпустил меня из ящика. Ноги у меня затекли, я не мог ступить и шагу.
Франсуа поморщился, словно это ощущение до сих пор не покидало его.
— Мартин отправился на разведку, а я сел возле машины и стал с наслаждением вдыхать свежий воздух. — Лицо Франсуа вдруг ожесточилось, он невольно сжал кулаки. — Они оказались рядом со мной в считанные секунды. Я почувствовал, что в плечо мне уперся ружейный ствол, а в затылок жарко и тяжело дышит немецкий солдат. Это были те двое, которые остановили нас в Сигане. Они связали меня и били до тех пор, пока я не потерял сознание, а затем оттащили на расстояние десяти футов от модели «К». Один из них не отводил ружья от моего виска. Другой залез в машину. В этот момент вернулся Мартин и обезоружил моего охранника. Тем временем машина завелась. Немец смеялся от радости и выкрикивал антисемитские лозунги, угрожая проехаться на таком шикарном «мерседесе» по мне. Мартин выстрелил. Пуля попала немцу в затылок. Машину развернуло, переднее колесо зацепило мою ногу, после чего модель «К» сорвалась в пропасть.
Франсуа смотрел вдаль невидящим взглядом. Он был бледен, с трудом дышал, видимо, вернулся в прошлое. Изабель сочувственно обняла его за плечи.
— А что случилось со вторым солдатом?
— Он умер. Мартин перерезал ему глотку.
Изабель остолбенела. Она вдруг почувствовала, что голова у нее пошла кругом. В ушах звенело, казалось, еще немного, и она не выдержит такого напряжения. Франсуа постарался утешить ее.
— Ваш отец спас мне жизнь, Изабель. Он исполнял свой долг.
Изабель молча кивнула, после чего обернулась к Флоре:
— Ты никогда ничего мне не говорила. Почему?
— Я решила, что в сложившихся обстоятельствах так будет лучше, — ответила Флора прямо.
Прежде чем Изабель успела что-либо ответить, к ним подошла София Рей в сопровождении Хавьера и Эстрельи Мурильо, Пако Барбы и незнакомой темноволосой женщины. Изабель, мысли которой пришли в полный беспорядок, хотела было извиниться и уйти, но куда там!
— Представляете, как я была удивлена, когда увидела ваших бабушку с дедушкой? — спросила София с деланной радостью. Как старая подруга Флоры, она прекрасно знала чету Мурильо, поэтому старалась с честью выйти из неудобной ситуации. — Хавьер и Эстрелья гостят на яхте, принадлежащей моей племяннице и ее мужу, Пако Барбе.
Пробормотав, что мир тесен, София извинилась и оставила всех в полном замешательстве.
Внучка не ответила на приветствие бабушки, и та обратилась к Хавьеру, ища его поддержки.
— Мы уже не молоды, — сказал он, обращаясь только к Изабель. — У нас нет сил хранить в сердце давние обиды. — Глаза его слезились, кожа сморщилась от старости. — Мы одной крови, Изабель. Стоит ли сохранять вражду до конца дней?
В голове Изабель крутились десятки ответов, но ни один она не сочла подходящим. Если бы Флора легонько не подтолкнула ее, она отказалась бы пожать протянутую руку Хавьера — иногда некоторые ни к чему не обязывающие жесты даются с большим трудом.
Пако, которого ничуть не смутило замешательство Изабель, представил свою жену.
Изабель вежливо кивнула и, представив Леверров, замолчала.
Пако, поняв, что ситуацию спасти невозможно, что-то бессвязно пробормотал, взял жену под руку и ушел искать более расположенную к общению компанию.
Изабель хотелось бы, чтобы чета Мурильо ушла вместе с Барбами, но те остались. К ним подошли и другие гости. По непонятным ей самой причинам Изабель не стала возражать, когда чета Мурильо принялась представлять свою знаменитую внучку всем подряд.
Странно, что все они так восхищались ее работами, в том числе и «Закатом в Барселоне», который висит на мальоркской вилле Филиппа. Но вот Леверры откланялись, и Флора вышла вместе с ними, чтобы глотнуть свежего воздуха.
Через несколько минут Хавьер стал ожесточенно спорить со старым приятелем по поводу пестицидов, которые отравляют конский корм. Оказавшись наедине друг с другом, женщины погрузились в неловкое молчание. Эстрелья, подавленная возрастом и временем, была смущена успехом Изабель и эмоционально подавлена ее сходством с Альтеей.
— Ты такая же красавица, как твоя мать, — выдохнула она осторожно. — А вот талантом ты ее, несомненно, превзошла. Она могла бы гордиться тобой, Изабель.
Изабель хотела надерзить Эстрелье, но подавила свой гнев и, глядя на бабушку, выдавила:
— Спасибо.
— Мне бы хотелось думать, что между нами возможны теплые отношения, — ободрилась Эстрелья. — Когда ты родилась и в течение нескольких следующих лет, Альтея просила, чтобы я пришла посмотреть на тебя, почувствовала себя бабушкой. Но увы, мне потребовались десятилетия, чтобы признать свою ошибку.
— Вы ошибались и насчет моего отца, — ответила Изабель. — Моя мать любила его, и он сделал ее счастливой. Вы придерживаетесь другого мнения, но он был прекрасным мужем и отцом. — Она замолчала, ожидая возражений со стороны Эстрельи, но их не последовало. — Он не убивал ее, сеньора Мурильо. Что касается вас, то я не могу общаться с вами до тех пор, покуда вы поддерживаете отношения с человеком, который отнял жизнь моей матери.
Эстрелья кивнула, словно ждала такого поворота разговора.
— Той ночью Пако был с нами. Это правда. Изабель покачала головой. Она была свидетельницей того гнева, который завладел им в тот злосчастный день.
Она до сих пор ощущала жар этого гнева. Алехандро предположил тогда, что Мурильо откупился от полиции. Изабель до сих пор верила в это.
Эстрелья восприняла реакцию Изабель по-своему и продолжила:
— Я хочу, чтобы ты поверила мне, что Пако также не виноват. Я способна на многое, Изабель, но покрывать убийцу своей дочери? Это уж слишком!
— Кто же, по-вашему, это сделал?
— Тот, кого Альтея знала, а мы нет. — Эстрелья потупила взор, плечи ее поникли, словно на них легла вся тяжесть мира. — Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, кто это сделал. Хотя, если быть честной, я не уверена, что спустя столько лет это так уж важно.
Эстрелья, наверное, была права в том, что убийство так и не раскроют, но ввиду своего преклонного возраста кое в чем она ошибалась: для Изабель по-прежнему было важно выяснить истину. И теперь важнее, чем прежде.
После разговора с Эстрельей Изабель отправилась на поиски тети Флоры, но тут ее подхватила под руку София и, стремясь компенсировать доставленное неудобство, потащила знакомить со своими лучшими друзьями.
