Сверкнула молния. На какой-то миг небо взорвалось и разлетелось в клочья, окрасив все вокруг в синий цвет. До боли знакомый, внушающий страх и трепет синий цвет! На полу лежал человек, он взглянул на нее и протянул руку. Она услышала свое имя. У нее захватило дух, ибо она узнала этот голос. Но лицо… Это было его лицо! Она видела его так же отчетливо, как в ту ужасную ночь много лет назад. Остекленевшие от неожиданности при виде ее глаза, перекошенный рот, сдавленное рычание. Разве такое забудешь!
Изабель без чувств рухнула на пол.
Проснулась она в постели Филиппа, в его нежных объятиях. Голова у нее кружилась, но в сознании постепенно возник искомый образ. Сев на кровати, Изабель внимательно посмотрела на Филиппа.
— Я видела его, — тихо вымолвила она. — Я видела человека, который убил мою мать.
— Когда погас свет, я бросился в твою комнату, — ответил Филипп, чувствуя себя неловко под ее пытливым взглядом. — Я налетел на столик, уронил лампу и упал. Ты открыла дверь и, замерев на пороге, стала смотреть на меня.
— А видела его, — уточнила Изабель. — Все эти годы мне казалось, что я в ту ночь спала. Но я не спала, я все видела. — Она навзрыд заплакала. — То, что случилось той ночью… Это вернулось.
Филипп обнял ее, стараясь унять охватившую ее дрожь.
— Тебе не следует предаваться этим воспоминаниям в одиночестве.
— Да, я знаю. — Изабель утерла слезы краем простыни и удобно устроилась в его объятиях, размышляя о прошлом и о будущем в одно и то же время. Филипп молча ждал. — Завтра утром я позвоню племяннику Алехандро, Ксавьеру, — сказала она по прошествии нескольких минут. — Он психиатр, и, судя по отзывам Алехандро, неплохой. Кроме того, мы знакомы и…
— И с ним ты будешь чувствовать себя в безопасности.
— Я чувствую себя в безопасности с тобой, — выразила она внезапно поразившее ее ощущение.
— И когда ты пришла к такому выводу? — с улыбкой спросил Филипп, которого удивили и обрадовали ее слова.
Изабель потерла виски, словно стараясь прояснить мысли.
— Видимо, подсознательно я доверяю тебе, потому что ты можешь помочь мне избавиться от моих кошмаров.
— Конечно, ибо подсознательно ты чувствуешь, как сильно я тебя люблю, — ласково отозвался он.
— Вот здесь, — она приложила руку к своей груди, — здесь давно уже живет вера в твою любовь. Нужно было, чтобы разум пришел в согласие с сердцем… — От избытка эмоций голос у нее сорвался. — Я должна попытаться все вспомнить.
— Но не пытайся делать это в одиночку. — С этими словами Филипп привлек ее к своей груди.
Изабель была благодарна ему за любовь, терпение, силу и в особенности за поддержку, но когда он заснул, она долго еще лежала, глядя в темноту. Завтра она собиралась предпринять путешествие в закоулки своей памяти. Путешествие явно будет мучительным; но она не отступит. К сожалению, этот путь ей придется проделать одной, отказавшись от помощи Филиппа.
Ксавьер практиковал в Педральбес, фешенебельном районе Барселоны. Его офис выходил окнами в парк королевского дворца Педраль, и каждый раз, войдя в кабинет, Изабель сокрушалась, что из окна открывается весьма мрачный вид.
Заглянуть в собственное подсознание оказалось делом нелегким. Ксавьер не был сторонником применения гипноза и наркотических средств, по его методе мозгу задавался естественный ритм. Во-первых, этот подход не оказывал отрицательного воздействия на здоровье, во-вторых, полученный таким образом результат не вызывал сомнений.
— Вы художник, Изабель, — этими словами Ксавьер начал их вторую встречу (первая была полностью посвящена подготовке к сеансам). — Используйте свое умение мыслить зрительными образами, чтобы проникнуть в прошлое и увидеть то, что нас интересует.
Они быстро преодолели временное расстояние между ее счастливой, беззаботной жизнью в доме на Пассейг-де-Грасия с частыми визитами в «Эль кастель де лес брюшотс» и ее последними каникулами на Мальорке. С этого момента воспоминания Изабель окутала тень тревоги. Разум побуждал ее хранить спокойствие, но подсознание предвещало близость ужасных событий. И это пугало Изабель.
Их продвижение в прошлое застопорилось. Медленно, осторожно Ксавьер старался расшевелить ее мозг, передвигая временные рамки то в одну, то в другую сторону, заставляя тем самым поверить в то, что она находится на месте трагедии, но в окружении всегда готовых прийти на помощь доброжелателей.
Изабель вспомнила, с каким радостным нетерпением она всегда ждала летних каникул на Мальорке.
— Вы там встретились с Пасквой Барбой? — спросил Ксавьер.
Изабель кивнула, живо вспомнив, какое впечатление произвел тогда на нее этот человек.
Она вспомнила серьезный разговор между Пако и Мартином и пересказала его Ксавьеру, хотя ей, естественно, не хотелось выставлять отца в столь неприглядном виде.
— Ваш отец был расстроен поведением жены? — Изабель отвернулась, чтобы не встречаться глазами с Ксавьером. В невиновности отца она не сомневалась, поэтому ей была неприятна сама тень подозрения, которую кто-либо бросал в его адрес. — Вы не ответили.
— Он был в ярости.
На следующий день она рассказала Ксавьеру о своем пятом дне рождения, который праздновали в ресторане «Ритц». Она вспомнила все до мелочей: колоннаду, стулья с высокими спинками вокруг дубовых столов, голубые фарфоровые вазы с огромными растениями, даже мелодию, которую исполнял оркестр. Постепенно она настроилась на то, чтобы воскресить в памяти тот судьбоносный день. И снова ей пришлось признать, что гнев Мартина одинаково распространялся и на Барбу, и на Альтею.
Когда они приблизились к самой ночи убийства, Ксавьер предупредил Изабель, что поскольку именно здесь кроется ее душевная травма, она вряд ли сможет вспомнить события в их логической последовательности, а возможно, ей вообще не удастся воспроизвести всю картину полностью.
Ксавьер оказался прав. Каждый сеанс высвечивал новую сцену, которая не обнаруживала никакой связи с предыдущей. Альтея лежит на полу обнаженная, ее тело едва прикрыто полотенцем. Опрокинутая лампа, отбрасывающая на стену причудливую тень. Волосы Альтеи мокрые, перепутанные, пряди разметались по полу. Перевернутый столик. Мужской пиджак с золотыми пуговицами. Лицо Альтеи — ее профиль, глаза закрыты, губы чуть приоткрыты, кровь на правой щеке. Его лицо частично такое, каким Изабель его уже видела, — злобный взгляд, перекошенный в усмешке рот; но в его облике появились и новые детали — порез на щеке, золотое кольцо на левой руке, как раз на той, которую он протянул к Альтее.
Последний сеанс длился три часа. Ксавьер неотступно следовал за Изабель по бесконечно длинной ночи, до той самой минуты, когда маленькая Изабель спряталась в шкафу, затаившись от страха.
— Приходя в себя после тех синих ночных кошмаров, вы вспоминали детали? — спросил Ксавьер.
— Я делала наброски.
