Мне было далеко до него. Я носила скромные деловые костюмы, с каждым годом удлиняя юбки, волосы зачесывала назад и делала все более прозрачный макияж. Чаще всего на людях сидела, опустив голову, и молчала, пока кто-нибудь добрый не решался втянуть меня в беседу. Иногда я будто проваливалась в другое измерение. Мир постоянно ругал меня за такое поведение, ему нужны были связи, и общительная жена могла бы оказать неоценимые услуги. Но искусство легкого общения с серьезными людьми мне не давалось. Постепенно я вообще стала такой… невидной. Просто была рядом с любимым, дышала одним воздухом с ним и ничего больше не желала.
Я по-прежнему хотела Мира, его всего. Удовольствие было уже в том, что я смотрела на него, вдыхала его неповторимый запах и слушала тихий, уверенный голос. Он просто ждал, когда я налью чашку чая, а у меня руки тряслись от его взгляда. И если мне скажут, что так не бывает, что после пяти лет брака нет свежести чувства, то я лишь пожму плечами. Может, все дело в том, что я так и не дождалась его любви, а может, мне и впрямь повезло и я умею любить. Не знаю. Я начинала потихоньку таять в своей любви, растворяться, как в кислоте. И это было больно.
Иногда я думала, что более уверенная в себе женщина с сильным материнским инстинктом могла бы растопить ледяное сердце Мира, мальчика из детского дома. Я же всегда стеснялась первой проявить свою любовь, протянуть руку и погладить его по щеке, обнять в машине, поцеловать гладкий висок. Мне казалось, что раз он не любит меня, то и мои прикосновения ему будут неприятны. В постели — другое дело. Я должна доставить Миру максимум наслаждения. Сделать все, чтобы он не пожалел о том, что рядом с ним нелюбимая женщина. А если появится такая?
Глава 19
В один из выходных дней я сидела возле туалетного столика в своей спальне. В «своей», так как Мир уже месяц не переступал ее порога. Я жила здесь совсем одна. В последнее время я завела моду выпивать пару коктейлей на ночь. Какая уже разница! Утром я просыпалась без проблем, а если не выпить на ночь, то можно и протоптаться до рассвета.
Сегодня утром я вышла в гостиную. Там было пусто: значит, Мир ночевал в кабинете. Но туда я не зашла. Просто считала, что мужу будет неприятно мое появление. Если бы он хотел видеть меня, то пришел бы сам. Помявшись возле двери в кабинет, я пошла на кухню за кофе. У кухарки был выходной, и я была этому рада. Все же неприятно, когда видят меня немытую, в халате. А мыться и переодеваться было лень.
На вечер был намечен поход в театр с Полем Ле Февром и его женой — очаровательной юной студенткой Сорбонны. Нас познакомили на совместном ужине, когда собирались все сотрудники офиса с супругами. Мир считал, что иногда надо собираться всем вместе в неформальной обстановке. Такие ужины проводились раз в два месяца и что-то там укрепляли. Так вот, когда Поль подвел свою жену к нашему шефу, я поняла: такая женщина нужна Миру. Он — сугубо материальный, сдержанный, темный, широкоплечий, красивый истинно по-мужски. И она, вся солнечная и воздушная, хрупко-женственная, со звонким смехом и угловато-пленительной пластикой манекенщицы. Такие девушки живут своей особенной жизнью, у них все важно — помада, экзамен, браслет на щиколотке, знак Зодиака. Они знают, что правильно, а что — нет. Такая девушка призвана украсить жизнь любого мужчины, если, конечно, у него хватит средств украсить ее жизнь. На данном этапе у Мира хватило бы средств. Появление Сюзанны я сочла неизбежным.
Тем временем Поль выглядел как-то подавленно. Присмотревшись, я прочитала свои мысли прямо у него на лбу. Я подошла к страдальцу и взяла его под руку. Мальчик повернулся ко мне, такой трогательный в своих терзаниях, что я не выдержала и повела его к бару, чтобы выпить.
В рабочее время я полностью принадлежала Миру, а сейчас могла бы только помешать. Поэтому мы с Полем впервые разговорились по душам. Он немного говорил по-русски, а я немного по-французски. Он пил что-то крепкое, но понемногу, а я опрокинула залпом коктейль. Просто дрогнула рука!
Косясь на идеальную пару — Мира и Сюзанну, — Поль рассказывал мне о своем детстве. Я кивала и уже не отрываясь смотрела, как мой муж танцует и болтает с мерзкой костлявой студенткой.
Я все сидела за туалетным столиком и уже почти плакала. Даже не знаю, чем заняться. Нет работы — нет и меня. В парикмахерскую еще рано, спорт я ненавижу. Только пару раз в неделю бываю в бассейне. Читать книги совсем разучилась.
А как я выгляжу? К тридцати годам я становилась все больше похожа на сушеную рыбу. Узкое тело, узкое лицо. Когда-то украшением моего простенького личика служили яркие голубые глаза. Небольшие, но миндалевидные, с загнутыми вверх густыми ресницами. Теперь глаза казались тусклыми, измученными. Будто я долго смотрела на солнце и обожгла сетчатку. Что-то поделывает сейчас мое солнце? Неважно.
Я достала стильные очки с чуть затемненными стеклами, призванные скрывать усталость очей, нацепила их на нос. Вот так. Теперь я вообще не вижу в себе никаких недостатков. Ни вялости кожи, ни морщинок на лбу. Я поплелась в ванную.
Первый раз в тот день я увидела своего мужа только в семнадцать ноль-ноль. И это при том, что мы с утра находились в одном доме.
Я уже собиралась в салон уложить волосы и сделать макияж на вечер, когда Мир возник на пороге:
— Доброе утро, Ленка! — Он, видимо, совсем рехнулся в своем Интернете, раз считает утром все время с рассвета до ужина. — Я не поеду в театр. Позвонил Бриссар, он приезжает не во вторник, а завтра. Ты знаешь, мне надо к его приезду подготовить договор об аренде цеха и оборудования. Мутота жуткая. А ты поезжай, развлекись.
— Доброе утро, — ответила я и с надеждой уточнила: — Тебе не нужна помощь?
— Что ты! Я справлюсь. Давай, собирайся, а то опоздаешь.
Я уныло поплелась наводить красоту. Мы договорились с Ле Феврами, что заедем за ними. Мир вызвал мне такси, назвал водителю адрес и, на мгновение обнажив в улыбке желтоватые клыки, захлопнул за мной дверцу автомобиля. Он был доволен: поработает вечерок спокойно, один.
Когда такси остановилось возле подъезда нашего молодого коллеги, я увидела его самого, в смокинге, но несколько растрепанного. Он стоял, такой одинокий, на людной улице, встречая растерянным взглядом подъезжавшие машины, наверно, поджидая нас. Я высунулась в открытое окно и спросила:
— Что-то случилось? Где Сюзанна?
Поль взялся за дверцу, и я поняла, что он хочет сесть в такси. Подвинувшись, снова спросила:
— Поль, все в порядке?
Усевшись, он выжал из себя ответ:
— Сюзанна не пойдет в театр.
— Почему? — Надеюсь, мой голос не выдал радости.
— Она уехала к своей мамаше. Мы здорово поругались. А где мсье Шахов?
— Остался поработать над договором. Завтра приезжает Бриссар, так что будет трудный день.
— Элен… — Поль развернулся ко мне, стало ясно, что он хочет сказать что-то важное. — Элен, только представьте: Сюзанна мне изменяет. И вам не кажется странным, что мсье Шахов остался дома и Сюзанна уехала в один и тот же вечер?
