Даша почувствовала, как тошнота подступала к горлу. Она судорожно сглотнула слюну, чтобы не показать своего отвращения.
«Что это я? Они же — родственники моего ребенка. Наверно просто захотели приехать в Москву, а чтобы не платить за гостиницу — решили остановиться здесь, — подумала девушка, уговаривая себя потерпеть какое-то время присутствие неприятных ей людей из прошлой жизни. — Я с ними вижусь только ради сына!».
— Мать сейчас вегнется, — продолжил Свириденко-старший. — В магазин отпгавилась: холодильник у тебя совсем пуст.
У Даши совсем не было сил для общения, поэтому она ограничилась коротким приветствием и натянутой улыбкой на губы. Почти сразу потихоньку заглянула в ванну, потом в зал. Сев в кресло, Даша достала из пакета бумаги, пересмотрела их, и выбрала маршрут для завтрашних необходимых поездок. С кухни доносилось аппетитное шкворчание сковороды.
«Свекр, в отличие от своего отпрыска, любил домашнее хозяйство», — подумала девушка. Она все больше проваливалась в сон. Устало положив документы на стол, Даша Свириденко прилегла на кровать. Вздремнув какое-то время, она проснулась оттого, что в коридоре кто-то громко разговаривал. Она отличила бы этот командный голос даже спустя сто лет после расставания. Даша открыла глаза. В комнату входила ее свекровь. Буркнув «здрасти», громадная женщина уверенно занесла свое раскормленное холеное тело в зал и опустила его в кресло. Так же уверенно пухлые руки потянулись к стопе справок:
— Так. Это уже не нужно…
Даша не совсем осознавала, что происходит, и как такое вообще может произойти. На ее глазах доверенность, выданная ей и сыну на право достойного благополучного будущего, превращалась в мелкие кусочки и разлеталась по полу.
«Действительно, — как-то неоправданно равнодушно думалось Даше. — Как только я могла предположить, что у нас со Свириденко может когда-нибудь что-то наладиться? Совершенно глупо было такое представлять. Интересно, понимает ли эта женщина-танк, что ставит последнюю точку в отношениях ее сына с семьей?».
Она начала вставать. Спокойно представила, что переночует здесь, а утром поедет на вокзал за билетом. Но дальнейшее от нее уже не зависело. Ее спокойствие только подогрело азартную жадную месть свекрови.
— Ты… Это… Привози внука… Мы сами тут все на него оформим… Чего тебе тут делать-то? Работы нет! Устроиться трудно!.. Езжай себе спокойно. За Максима не переживай. Все, что нужно, у него будет. Будешь ему звонить. На лето забирать. У тебя ж там зарплата не ахти? А так полегче будет. Может, замуж выйдешь…
Последнее предложение было сказано куда-то совсем в сторону и с едва заметной усмешкой. Но Даша ее услышала. Откуда ни возьмись, у нее появились силы, и она с легкостью встала с постели и молча направилась переодеться к стулу, на котором развесила чуть раньше белый свитер и черные классические брюки. Она сняла халат, когда из кухни, вытирая руки о полотенце, вошел в комнату Иван Свириденко.
— Ну… Мать… Все готово… — отчитался он едва различимым заискивающим тоном перед своей женой, и тут же зло бросил в сторону снохи. — Пошли есть.
Эти слова, брошенные ей свысока, стали еще одним осколком, попавшим Даше в сердце.
— Спасибо, я не голодна, — все так же внешне невозмутимо продолжала собираться она.
— Голодна — не голодна, все гавно пойдем, — как-то упрямо и настырно настаивал водитель-дальнобойщик.
— Да пусть едет. Пусть. Не маленькая уже. Чего ее держать? Сын вырастет — все поймет: какую она жизнь ему устроила, мамаша, блин! — голос свекрови был полон презрения и надменности.
И вот здесь Дашу прорвало. Она мгновенно каким-то десятым чувством поняла, что уйти после открытых оскорблений, не хлопнув дверью, нельзя. Нужно рубить раз и навсегда.
«Хотите войну? Будет вам война!» — решила она и… стащила с левой руки обручальное кольцо под зуд вторившего надменности жены свекра. Кольцо полетело прямо в ноги восседавшей в кресле-троне «королевы-матери». Запихнув кое-как второпях халатик в сумку, Даша ринулась было в коридор, но Иван Свириденко преградил ей путь.
— А ключ? — резко напомнил он ей кто здесь хозяин. — Ключ на стол!
— Клюю-уч?.. Ах, клюю-уч!.. — не сразу даже и сообразила Даша «об чем спич» в порыве гнева. — Сейчас. Сейчас я его найду…
Она, было, дернулась лезть в сумку, но вспомнила, что он у нее в кармане пальто.
— Он в прихожей, — насильно заставила улыбнуться себя Дарья.
И уверенно обогнула обнаженный волосатый торс бывшего родственника. Достав ключ, она вернулась и швырнула его на пол. Пара ни на секунду не прекращала разговора и не последовала за ней в коридор. Даша в слезах натягивала пальто, когда увидела среди кухонной утвари хрустальную вазочку, подаренную ее подругой Сонькой Авдотьевой на пятнадцатилетие. Здесь были и другие памятные ей вещи, неоднократно видавшие предательство и измены ее мужа. Но Даше почему-то стало обидно вдруг именно за эту маленькую конфетницу. Она достала ее с полки… «Говорильня» за стенкой не прекращалась… Даша отошла назад к дверям…
— Вот ведь бл…ь какая, — донеслось до нее…
Даша еще медлила, поднимая руку… Но потом… Как в омут с головой… Она закричала… Сильно-сильно закричала… Как никогда в жизни…
— А-а-а-а-а-а-а-а-а!..
Оконное стекло медленно оседало в темноту вместе с вазой из уютного и теплого детства… В зале наконец-то перестали говорить… Даша с неимоверной силой сжала ручку двери, повернула ее и вышла на лестничную площадку. Впервые в жизни свежий воздух был для нее настолько драгоценным лишь потому, что им не дышали в эту минуту ужасные люди, оставшиеся за дверью…
Глава 56.
Юлия Чернилина возвращалась из автосалона в особняк Ванеева ближе к вечеру. Она вела машину по Рублево-Успенскому шоссе плавно и красиво, как будто находилась под прицелом сотен голливудских кинокамер. «Форд» ей подарил друг банкира Салавата Бабирова, заказчика ряда ее статей в «Московском комсомольце». В отличие от Салавата его товарищ был молод и красив. Юлия с удовольствием бы вышла за него замуж или стала его постоянной любовницей, но мужчина с ничего никому не говорящим именем имел пагубную привычку современности — коллекционировать множественное число женщин. Благо, положение рантье давало ему на это время и возможности особо не утруждать себя ухаживаниями. Прежде чем отдать свое тело на растерзание требовательным ласкам олигархического мачо, ставшая недавно известной журналистка как бы вскользь обронила фразу о полученных на днях водительских правах. В таких кругах вообще принято говорить вскользь, не придавая значения сказанному. Но за тихой и равнодушной с виду беседой стоит огромная сила власти и громадный разгул мгновенно воплощаемых желаний. Юлия была знакома с правилами игры. На следующий день у ее подъезда стоял этот вот самый «Форд», за рулем которого она сидела сейчас. Такова была цена нового коллекционного сексуального объекта. И мистер Икс не видел причин, по которым не мог его приобрести. Впрочем, этих причин для него не существовало вообще никогда. В основном он покупал себе «звездочек» шоу-бизнеса. Но эта журналистка случайно оказалась в кабинете Бабирова, когда он нанес ему визит. Ее неприкрытое нахальство во взгляде и точеная выхоленная фигура сыграли свою роль. Только как потом оказалось в отличие от сексуальной активности популярной певицы Инны Теменович, частенько выдумывающей поводы для встреч, Юлия Чернилина в постели оказалась скучна. Поэтому была употреблена одноразово. Затем, после какой-то очередной светской тусовки, она проснулась в постели с пьяным Германом Ванеевым. Этот одним разом ограничивать себя не захотел. Он давно искал себе постоянную игрушку, которую можно было купить за деньги, которая в некотором роде пользовалась спросом у окружающих мужчин и на которой можно было испытывать все свои сексуальные прихоти. А последних у Ванеева было много. Изощренная фантазия его имела садистские корни и заставляла партнершу испытывать, в конце концов, огромное желание высвободится из-под его игрищ тела и духа. И тогда он напоминал про деньги, которые уже заплатил вперед. И с трепетным удовольствием продолжал мучить свою жертву до полного ее изнеможения и бессилия. Всех его проституток сутенеры увозили, как правило, сразу к гинекологу. Чернилина же была нужна ему надолго. Ее социальный статус держал эмоции Ванеева на некотором расстоянии. Он смаковал ее тело, расчетливо привнося элементы насилия каждый раз по чуть-чуть. Она получала от него деньги и терпела «маленькие прихоти», наивно полагая, что как любая «гламурная лэди», она сможет впоследствии воспитать мужчину и управлять его желаниями.
