На одной из веранд играет невысокий лысый музыкант клавишник. Впрочем, он играет практически на всех инструментах: кларнет, гитара, скрипка. Живет парень тут же в отеле. На работу выходит вечером, около восьми. Играет почти всю ночь. В будние дни с ним на веранде три джазмена, в субботу и воскресенье появляются еще двое, девушка-вокалистка и второй гитарист.
Иногда лысый музыкант по-английски объявляет: «Анаконда». Это значит, что Веня Иволгин, так зовут парня, будет исполнять на кларнете композицию о маленькой змейке, живущей в Южной Америке. «Она недавно родилась в верховьях реки Амазонки, среди непроходимых лесов. Маленькая Анаконда любит танцевать, кружась вместе с солнечными лучами, с рассвета до заката. Солнечные лучи ее друзья. А когда солнце садится, малышка Анаконда танцует с лунным светом, пробивающимся сквозь облака, называя его братом. В прошлой жизни она была красивой изящной девушкой-танцовщицей, красивой, но очень одинокой. И теперь, став очаровательной юной змейкой, будет всегда окружена любящими и нежными друзьями». Этими словами Веня Иволгин предваряет композицию, лишь потом начинает играть. Посетителям нравится импровизация музыканта.
Когда наступает рассвет и работа заканчивается, Вениамин не сразу идет в номер отеля, где его ждет специальный завтрак без сахара, меда, джема и особенно шоколада. Хозяин отеля знает об аллергии Иволгина на сладости.
Музыкант спускается на пляж, проходит мимо сложенных лежаков до гряды камней, по которым не каждый рискнет пробираться, и углубляется в сторону прибрежных скал, нависающих над полоской прибоя. Там, на огромном камне, Веня любит валяться часов до десяти, время от времени устраивая заплыв в чистой, прозрачной воде. Кроме музыканта и двух-трех аквалангистов, здесь никого не бывает. Отдыхающие не любят диких пляжей с острыми, скользкими камнями, нависшими над ними обломками скал: неловкое движение и отпуск обернется дорогим лечением. Желательно на родине: в Турции европейцам оплачивать услуги врача не слишком выгодно.
Когда Веня лежит на своем персональном турецком камне, в Минске Вера обычно возвращается с ночной смены. У нее теперь с утра великолепное настроение. Крамнов исчез, тьфу-тьфу. С Лешкой все в относительном порядке. Начались каникулы, появилась новая игра, катать девчонок на велосипеде. Вот и сегодня, еще издали она увидела сына, Лешка бегал по кругу, ухватившись за руль велика. На седле – улыбающаяся девочка, в синем морском костюмчике, белый бант в черных волосах. Еще три юные леди стоят около сломанных качелей, ожидая своей очереди прокатиться.
Она залюбовалась рыцарским поведением сына, хорошо хоть дети не замечают безумия жизни взрослых.
На велосипед уселась шатенка в розовом платье и такого же цвета огромном банте. Вера подошла к сынишке, вытерла ладонью его потный лоб…
Вместо послесловия
Сказка для Томкинса, сочиненная Сандрой специально для него.
НИТОЧКА И ЦВЕТ
Жила-была Ниточка, милый Томкинс…
Но самое главное, милый Томкинс, в этой истории – Цвет.
Судите сами, стоило ей появиться на улице, как все вокруг начинали улыбаться, даже знатные серо-жемчужные нити, а какой-нибудь малявка-лоскутишка, величиной с игольное ушко, выражал общее мнение восторженным: «Хочу-у-у!».
Взрослым ничего не оставалось, как, отбросив привычную угрюмость и злобу, тщательно скрываемые за приветливыми улыбками, на время превращаться в лоскутик или ниточку-малышку.
Они совсем как первоклашки начинали улыбаться и радостно восклицать: «Ах, какая ниточка! Ах, какой у нее Цвет!».
Милый! Каждый день повторялась эта картина. И, надо сказать, Ниточке ужасно нравилось, идя по улице, делать вид, будто она не слышит восторженных комплиментов. И уж, конечно, возгласы «Ах, какая Ниточка! Ах, какой у нее Цвет!» не имеют к ней никакого отношения.
Так легко и радостно летели дни, пока однажды громом среди ясного неба не прозвучали слова: «Ах, какая Ниточка…!».
«Почему же громом?» – удивились Вы.
Действительно, услышав привычный комплимент, наша прелестница спокойно повернула изящную головку, одарив поклонника благосклонной улыбкой, и осеклась – восторг и восхищенные взгляды адресовались не ей, а другой ниточке, окрашенной в алый цвет.
Строго говоря, никакого вероломства не было, а была маленькая глупая Ниточка, плакавшая два дня, делая лишь небольшие перерывы, чтобы подкрепиться любимым поросеночком с хреном или малюсеньким тортиком.
На третий день, «едва утро вступило в свои права», красотка выпорхнула из подъезда своего дома, и самый внимательный наблюдатель не мог бы прочитать на лице Ниточки ничего кроме безмятежной радости.
В головке нашей юной воительницы созрел план, удивительно простой, как и все гениальное, вопиющий о немедленном воплощении в жизнь.
Потратив пару часов на безуспешные поиски, Ниточка свернула на боковую тенистую улочку и радостно воскликнула: «Ах!». Перед ней гостеприимно сверкали прилавки Универсального магазина цветов «Леонардо».
Ассортимент красок был огромен – всех цветов и оттенков. Небесная лазурь спорила с бирюзовыми…
Несчастные посетители часами простаивали не в силах отдать предпочтение тому или иному цвету, и даже опытные продавцы не всегда могли помочь осуществить выбор «жертвам изобилия». Но к нашей героине это не имело никакого отношения – с детства предпочитая чистые цвета, она в глубине души презирала сложные оттенки.
Не прошло и часа, как дверь в квартире Ниточки отворилась, и изумленным взорам бабулечки и мамочки предстала огромная гора коробок. Гора зашаталась и обрушилась на милых дам. Над коробками сияла улыбающаяся Ниточкина физиономия.
… Ванна быстро наполнялась «светофорной» массой.
Алый краситель сделал свое дело – лицо мамы светилось гордостью за дочь. Ведь ничего не подозревавшая Ниточка в этот миг была воплощением маминой мечты. Втайне почтенная дама всегда была убеждена, что ее красавица-дочь заслуживает более яркого цвета. И хотя все эти годы мама не уставала твердить о красоте дочери, при мысли о цвете… Словом, когда речь заходила о цвете дочери, она умолкала, и окружающие начинали недоуменно переглядываться – что могло вызвать такую печаль, досаду, горечь?! И вот теперь, когда все так счастливо разрешилось, то есть не само собой, а благодаря уму ее красавицы-дочери, и, конечно же, безупречному вкусу!
– Ур-ра! – закричала мамуленька и, подхватив Ниточку, еще не обсохшую, но тоже всем своим существом предчувствовавшую дыхание новой жизни, закружила ее в зажигательной ламбаде.
– Ня-ня-ня-ня-ня, – тоненьким голоском запевала Ниточка.
– На-на-на-на-на, – трубно вторила ей матушка на низах.
– Ня-ня-ня-ня-ня, – с еще большим чувством выделывала коленца Ниточка, и только несколько крупных капель краски, упавших на бабулин беленький сарафан, охладили пыл участников импровизированного бала. Наскоро обтерев прародительницу и обсохнув, Ниточка и мама, щебеча, выпорхнули на улицу.
