— Да, все совпадает. Только вот я по-прежнему не вижу смысла… Ах, простите, не буду морочить вам голову, но вот обыск придется сделать, это уж так положено. Мы постараемся провернуть все поскорее и аккуратно.
Обыск, действительно облегченный, но по всей форме, мамуля, к радости сына, восприняла как развлечение, к тому же ей от него была прямая польза — в ходе обыска криминалисты нашли такую особенную деревяшку для расчесывания шерстяной пряжи, которая у мамули давно потерялась, а это затрудняло творческий процесс. А мамуля с самого начала настроила сыщиков на эту деревяшку, предупредила, что она где-то в комнате завалилась, и попросила, как найдут, оставить на видном месте. Оказалось, бесценная деревяшка лежала себе спокойно в качестве закладки в огромном альбоме с семейными фотографиями.
Других преступных трофеев не обнаружили. Ни пистолета, ни штыка.
Бунчук-пернач-буздыган эксперты без труда признали тем орудием, от которого принял смерть Заморский, к тому же следы крови можно было видеть невооруженным глазом. Убийца даже и не пытался отмыть свое оружие горячей водой с мылом, не задал себе труда малость его щеткой потереть. Его заботила лишь дактилоскопия, и вместо отпечатков пальцев он оставил отпечатки кожаных перчаток. Вернее, одной перчатки, старой и изношенной, которая полностью стерла находящиеся под ней следы пальцев того, кто приволок буздыган из реквизиторской и поставил зачем-то в дверях архива.
Мамулю Петруся так взбодрила беседа со следователем, потом обыск и обретение драгоценной деревяшки, что даже суровая медсестра вынуждена была признать — состояние больной улучшается буквально на глазах.
Отчет с обратной стороны луны поступил из трех источников и почти одновременно.
Поздним вечером позвонила Миська и, прикрывая трубку ладонью, вполголоса поинтересовалась:
— Иоанна, что происходит? От матери Петрик вернулся какой-то странный. Мать его в порядке, а вот он — не очень. В отличном настроении и все хихикает. Говори скорее, пока он в ванной!
— У них должен был состояться разговор с моим знакомым ментом, кристальной честности человеком. Разговор наверняка состоялся, возможно, это Гурский так положительно на них подействовал. Тебе Петрик что-нибудь сказал?
— Если бы! Я тогда не стала бы тебе звонить. Говорю — все хихикает как ненормальный, а я страх как боюсь сумасшедших. Но ты ведь должна знать, из-за чего он так перенервничал и сейчас не в себе?
— Случайно догадываюсь, но не уверена. А он в перерывах между хихиканьем хоть что-нибудь говорил?
— Отдельные слова, иногда обрывки фраз.
— Напрягись и процитируй.
— Попытаюсь, но не уверена, что повторю точно.
Миська помолчала и начала:
— Ну вот, например, ярко-красная киноварь… Дурак… (Полагаю, это он о себе.) Ушлый мерзавец… А у мамули бывают гениальные проблески… Сукин сын… Подбросил, подонок!.. Не верю. Невозможно! «Невозможно» он повторил три раза!
Мозг получил пищу для размышления, и я начала прикидывать так и этак. Я знала, чем занимается мамуля Петра Петера, и знала, что Гурский направился к ним. Связать проблески мамули с ярко-красной киноварью было легко, у меня самой сколько раз случались такие внезапные цветовые озарения, но как все это присобачить к наветам Яворчика?
Миська терпеливо дышала в трубку.
— Кое о чем догадываюсь, — сказала я, — но маловато фактов. Может, еще что подкинешь?
— Могу! — тут же отозвалась Миська. — Еще он выкрикивал — под носом лежало, раз плюнуть, легче легкого, и еще — на подносе преподнесли, а я балбес из балбесов. Это, пожалуй, самое длинное его высказывание. С трудом выхватила из бесконечных ха-ха-ха и хи-хи-хи… О, вот еще! Бракованный реквизит! Как заорет, и чуть не помер со смеху, еле отсморкался, до слез его проняло. Слушай, что с ним? Я просто его боюсь!
— А ты не бойся! — посоветовала я, уже начиная догадываться. — А случайно не проговорился он о том, что у них что-то нашли?
— Погоди, подумаю… Ну да, было, я же тебе с этого и начала. «Как на сковородке» и «под самым носом».
— И «бракованный реквизит», говоришь? Ну так поздравляю: они нашли орудие убийства!
Возможно, это было скорее моим горячим желанием, чем выводом из полученных фактов, но так уж у меня получилось. Сразу после этого я услышала вскрик Миськи, шум какой-то возни, а затем голос Петрика:
— Пани Иоанна, это вы? Да нет, я не свихнулся, хотя чувствую в голове этакий легкий шум. Мисенька, мартышечка моя, не вырывай у меня трубку, просто слушай, и ты все поймешь. Вон как слушает пани Иоанна, а она умная женщина, и у нее тоже есть сыновья и наверняка была и мамуля, правда, пани Иоанна? А моя мамуля скрывала от нас состояние своего здоровья изо всех сил, но было видно, что ей плохо, и в больницу ее увезли с гнойным аппендицитом, а я, балбес, недооценил свою маму! Мисенька, крыска моя родная, да перестань дергаться, холодный душ — то, что надо, и я уже в норме. А та штука, которая лежала среди заготовленных мотков шерсти, меня просто наповал сразила, я сразу понял — эту фиговину ищет полиция, но откуда она взялась у нас в доме? И как это связано с мамулиным аппендиксом? Теперь доказывай, что не верблюд. Я голову сломал, что же делать? Забыть про все, пока мамуля не поправится? Сразу попаду в подозреваемые — какого черта не заявил, сокрытие улик. А сообщить — опять же в дураках можешь остаться, если окажется, что никакое не орудие убийства, а никчемная штуковина. Ох… Но эксперты еще не сказали, что это орудие убийства, тот самый сра… простите, чертов буздыган, о котором судачит весь телецентр. А вот сейчас думаю — ну что я за кретин! И сам извелся, и мамуля изнервничалась, надо было сразу пани позвонить, вы бы нам дело посоветовали, а так…
Я сочла нужным прервать этот поток излияний:
— Тихо! Вы не виноваты, Петрик, это вас бабы ваши взвинтили, Миська с Лялькой. А сейчас попрошу отвечать на вопросы.
— Да, конечно, спасибо!
— Гурский приходил?
— Приходил. Ведь я же гово…
— О Яворчике спрашивал?
— Спрашивал. Я же гово…
— И нашел у вас некий предмет?
— Ну да, нашел. Я сам ему показал, хотя нашла эту вещь моя мамуля.
— И нашла в шерсти красных оттенков, так?
Парень был явно потрясен моей гениальностью.
— Но откуда вы знаете?!
— Ах, разбираюсь немного в колористике. Ну показали вы ему предмет, и что дальше?
А дальше пошло обычным следственным путем.
Петрик совсем успокоился, и мы с Миськой смогли получить ясное и четкое описание всего, что произошло в их доме. У Миськи хватило ума помалкивать и не перебивать парня, я же, понятное дело, боялась лишним словечком сбить рассказчика. Наконец он закончил, и я, потрясенная, отключила сотовый.
Орудие убийства в невинных мотках шерсти!
